Кейси Майклз - Как укротить леди
Глава 4
Лукас с удовольствием слушал Николь, которая, размахивая жареным куриным крылышком, рассказывала в лицах историю о том, как Раф и Шарлотта обнаружили в своей спальне в Ашерст-Холл гнездо с новорожденными мышатами. Раф требовал немедленно предать их смерти, а Шарлотта умоляла его собрать малышей и вынести на улицу.
Разумеется, только после того, как Раф найдет мать, без которой мышата могли погибнуть.
Флетчер покатывался от хохота, когда Николь перешла к описанию охоты Рафа за матерью. Сперва, брат действовал с помощью кусочка сыра, потом из кладовой был извлечен сачок для ловли бабочек, и, наконец, в полном отчаянии он сдернул с подушки наволочку… И когда несчастная мышь была наконец поймана, Шарлотта потребовала, чтобы он убедился, мать это или отец, потому что отец таким крошкам совершенно не нужен.
– И Раф заявил: «Мадам, хотя у меня были совершенно иные намерения относительно этого семейства, я сделал то, что вы просили. Теперь же поднимите хвостик и посмотрите сами, если вам это нужно, а с меня хватит!»
И когда всеми овладел новый приступ истерического смеха, она отломила кусочек крылышка – уже третьего – и, с аппетитом отправив его в рот, подмигнула Лукасу.
Он только головой покачал, давая ей понять, что она положительно неисправима.
А про себя восхищался ее простотой и естественной непринужденностью ребенка, уверенного в любви окружающих, ведь сам он любит весь мир. Когда-нибудь ей суждено стать восхитительной хозяйкой дома и играть значительную роль в обществе. Разумеется, в том случае, если до этого она не скомпрометирует себя каким-нибудь взбалмошным поступком.
В Николь поразительным образом сочетались прирожденное кокетство красивой девочки и безыскусное очарование. Когда она спускалась вниз, он заметил, что щеки ее блестят, а локоны вокруг лица еще влажные – видимо, она просто умылась и причесалась, больше желая освежиться, чем навести красоту.
Она определенно не пользовалась румянами и пудрой, иначе ее веснушки были бы не так заметны. Нет, блеск ее кожи говорил только об отменном здоровье, а губы алели от природы. Глаза ее сияли от неуемной энергии и заразительной радости жизни.
Кто-то мог найти ее утомительной, но Лукасу она казалась волнующе прекрасной и соблазнительной.
И если бы у него было чувство самосохранения, он как можно быстрее сдал бы ее на руки брату и сбежал бы от нее на край света!
– Вы все еще голодны, леди Николь? – тихо спросил он. – Или хотели бы погулять на свежем воздухе, прежде чем мы вернемся на Гросвенор-сквер? Сегодня на редкость солнечная погода.
Склонив голову набок, она задумчиво посмотрела на него, затем протянула ему руку, чтобы он помог ей подняться.
– Рискнем оставить этих двоих без нас? – спросила она шепотом, возбужденно сверкнув своими дивными фиалковыми глазами.
– Вы не хотите пригласить их?
– А вы?
Уж не прочла ли она его мысли? Однако вежливость требовала, чтобы он пригласил и другую пару.
– Леди Лидия, Флетчер! Пойдете прогуляться с нами? – спросил он, и Николь, отвернувшись от сестры, недовольно скосила на него глаза.
Лидия и Флетчер обменялись взглядами и дружно отказались, очевидно не желая прерывать какой-то интересный разговор.
– Мы можем оставить дверь открытой, – сказала Николь, приняв у Лукаса свою шляпку и положив ее на стол. – У меня наберется целая дюжина шляпок – я сама их покупала, хотя они меня ужасно раздражают. Они, конечно, очень красивые, но вообще-то в шляпке я чувствую себя как лошадь в шорах.
Лукас взглянул на свою шляпу и решительно вернул ее на столик, а затем предложил Николь руку.
– Так как мы выходим ненадолго, думаю, мы можем позволить себе некоторую вольность, не рискуя шокировать общественное мнение.
Они направились к выходу.
– Если бы я знала, что для великосветского общества так важно, надели мы с вами головные уборы или нет, я предложила бы ему заняться более серьезными проблемами.
– Вы сами намерены сообщить об этом обществу или поручите мне? Я имею в виду, до того, как оно от нас отвернется?
– А вас это волнует? – поинтересовалась Николь.
Они вышли из гостиницы, повернули налево и направились по тропинке, которая вела к светлой березовой роще.
– Я хотела сказать, опасение, что общество может от вас отвернуться? Если подумать, можно было бы извлечь из этого некоторую пользу. Например, ввести новую моду – появление на открытом воздухе без головного убора.
– Пожалуй, я мог бы это сделать. По словам Флетчера, я буквально напичкан плодотворными идеями. Но что касается вас, то вам грозило бы сразу оказаться в списке весьма сомнительных и даже легкомысленных невест, и мамаши постарались бы держать своих сыновей подальше от вас, если бы Раф не давал за вами солидного приданого. А так, будь у вас хоть три уха, это никого бы не испугало.
Николь весело рассмеялась.
– Если бы у меня было три уха, я никогда бы не снимала шляпку!
Лукасу ужасно хотелось погладить ее чудесные, блестящие на солнце волосы, ощутить их тепло.
– И мир был бы лишен удовольствия любоваться вашими замечательными локонами. Вы это рассчитывали услышать? – Он осторожно взял ее за руку.
Улыбка ее исчезла, и, прикусив губку, Николь отвернулась.
– Нет, не рассчитывала. Я не напрашивалась на комплимент, милорд. Я думала, что мы с вами друзья, но ошибалась. Я вовсе не такая неисправимая кокетка, как утверждает Шарлотта.
– Уверен, ваша невестка говорит это, искренне любя вас. Но она смотрит на вас не теми глазами, какими смотрю я и любой мужчина моложе восьмидесяти, если только он не слеп и не глух. Вы кокетка, дорогая моя, кокетка от рождения. Я бы даже сказал, что, если ее светлость действительно беспокоится о вас или о мужском населении земного шара в целом, она оказала бы ему огромную услугу, повесив на вашу прелестную шейку табличку с предостерегающей надписью.
Николь выдернула свою руку и вприпрыжку побежала по узкой тропинке. Остановившись в отдалении, она повернулась к нему лицом.
– Я не думала, что вы можете быть таким злым. Вы сказали ужасную вещь.
Лукас был готов провалиться сквозь землю.
– Да, конечно, – поспешил признаться он. – И я очень сожалею. Я никоим образом не хотел оскорбить вас.
В ее глазах снова заплясали озорные искорки.
– Меня?! О нет, милорд, я вовсе не оскорбилась. Вы сами себя оскорбили, себя и… как вы сказали, все мужское население. Уверена, что среди джентльменов есть и такие, которых интересует в женщинах не только их внешность.
– И, рискуя еще больше оскорбить представителей своего пола, скажу, что для многих из нас внешность – это единственное, что имеет значение. Все мы поверхностны – в той или иной степени.
