Джудит Айвори - Спящая красавица
Он сел, нахмурившись, у нее за спиной, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Через некоторое время он почувствовал легкое напряжение в теле и, положив руки на спинку софы, спросил:
— Мистер Леванталь? — Вопрос прозвучал не так небрежно, как ему бы хотелось.
Николь молча посмотрела на него.
— Мистер Леванталь прислал вам цветы? — уточнил он.
Она поставила последний цветок в вазу, наполненную водой. Проигнорировав его вопрос, Николь улыбнулась своей прелестной улыбкой и спросила:
— Ну, а теперь что я могу для вас сделать?
— Я... э-э, пришел сказать, что могу помочь вам, если вы позволите. — Он прокашлялся и продолжил: — Я с недавних пор обладаю, хм, значительным влиянием. Если бы вы последовали моим советам, вас приняли бы в светском обществе более благосклонно, так как...
Николь шагнула вперед, махнув при этом рукой.
— Ах это, — улыбнулась она вновь. Она села в кресло. Кресло и софу, на которой расположился Джеймс, разделял угол чайного стола.
— Но с этим ничего не поделаешь, — сказала она. — Я все время думаю, как это обременительно для Джея — для мистера Леванталя. Если бы я поняла... — Она подбирала слова, чтобы закончить свою мысль. Если бы она знала, что будет здесь своего рода парией. Она продолжила: — Я бы постаралась избавить его и окружающих от неприятностей.
Джеймс пошевелился, кивнул, стараясь казаться уверенным. Черт побери, почему она заставляла его нервничать?
— Тем не менее у меня есть связи, которые...
— Я уверена, у вас блестящие связи в высшем свете, доктор Стокер. Вас удостаивает вниманием даже королева Виктория.
Горничная принесла чай.
— Ах, — сказала Николь, — вот именно то, что нам нужно. Ну и больше ни слова об этом неприятном инциденте.
Джеймс прищурился. По крайней мере она не выставила его вон. Чай. Хорошо, он выпьет чаю.
Сервируя стол, горничная сдвинула в сторону вместе с безделушками и бумагой плоскую хрустальную коробку и пачку конвертов.
Джеймс с удивлением обнаружил в этой хрустальной коробке сигары. Он уставился на них, пытаясь понять, зачем понадобились сигары одинокой женщине.
— Когда в последний раз вы курили хорошую сигару?
Он взглянул на нее. Николь Уайлд откинулась на спинку кресла со снисходительной улыбкой на лице.
— Не могу припомнить, — ответил Джеймс. — Еще до Африки.
Она слегка кивнула в направлении сигар и произнесла:
— Угощайтесь, если желаете.
Скорее для того, чтобы чем-нибудь заняться, Джеймс протянул руку и открыл хрустальную коробку.
Он взял сигару. Сигара была очень свежая и мягко перекатывалась в пальцах, без хруста. Когда он закрыл крышку, то почувствовал запах табака, исходивший от его пальцев.
Миссис Уайлд забрала у него сигару и специальными серебряными щипцами обрезала ее конец, после чего вернула ему. Принимая ее, Джеймс нахмурился, но тут же его лицо приобрело прежнее выражение, так как она подалась вперед и посмотрела на него сквозь пламя от большого серебряного подсвечника, такого тяжелого, что ей пришлось держать его двумя руками. Подсвечник был в виде ворона, из клюва которого вырывался огонь.
Джеймс наклонился вперед с сигарой в зубах, чтобы раскурить ее. Он слегка затянулся и пустил хорошую струю дыма. Сигара горела ровно, Джеймс ощутил ее превосходные запах и вкус. Он прикрыл глаза, позволив дыму окутать его лицо. Наслаждаясь, Джеймс откинулся на мягкую спинку софы.
Он затягивался и пускал клубы дыма, наблюдая в то же время за этой необыкновенной женщиной. Прелестная миссис Уайлд сидела на стуле в позе, которая, по мнению Джеймса, очень хорошо ее характеризовала: не прямо, а немного боком, один локоть свободно лежал на спинке стула. Она опиралась таким образом, что ее поза как нельзя лучше выражала внимание и расположение к собеседнику.
Джеймс пристально разглядывал Николь. Его сердце билось ровно, затем ритм участился. Она. Это действительно была она, куртизанка с погубленной репутацией.
Ведь именно так называют женщину, которая получила свое состояние и влияние благодаря близким отношениям с богатыми мужчинами. Сейчас это казалось вполне правдоподобным. Она могла быть любовницей министров и дипломатов, даже епископа Суонсбриджа. Джеймс ничего не мог поделать со своим воображением: эта изящная, хорошо одетая женщина казалась самой испорченной, самой гадкой из всех, кого он когда-либо видел.
Ему хотелось бы признаться, что он оскорблен или испытывает отвращение, но в действительности его пугало собственное смущение.
Подумать только! Прелестная, улыбающаяся красавица, которую он встретил накануне, оказалась женщиной сомнительной добродетели. Нет, если слухи правдивы, то никакой добродетели нет и в помине.
Как только эта мысль пришла ему в голову, она почему-то приобрела особую прелесть. Вовсе никакой добродетели. Доступная, свободная и развлекающаяся. Великолепная, вежливая и светская. На одно мгновение глупая мысль посетила его: почему все женщины Лондона не могут быть такими — вовсе без добродетели? Прямо-таки как мужчины, только мягче, с их неизменно женским взглядом на жизнь. Но без этих женских штучек — невежества, элементарного невежества или, еще того хуже, отвращения к учебе. Все могли бы танцевать, болтать, смеяться, затем уединяться в укромном месте и совокупляться, как кролики или, скорее, как вакуа после прекрасного праздника. И все были бы счастливы.
Джеймс не знал, что сказать, как облечь свои слова в мысли. Она явно не нуждалась в деньгах. Она не мечтала быть принятой в свете. Так что же ей нужно? Какова цена «самой дорогой кокотки Парижа»? Сколько же платят за сексуальный объект высшей пробы, за одну из наиболее откровенных и умных женщин в цивилизованном мире?
О, его фантазии! Эта миниатюрная женщина, такая изысканная, гибкая француженка, не могла быть дикой и похотливой, какой представлялась в его фантазиях. Но француженка... О-о! Одно это уже возбуждало его.
Достаточно сдержанно Николь разливала чай, отодвинув в сторону лежавшие на столе вещи, чтобы освободить место для его чашки. Когда она сдвинула письма, из одного открытого конверта выскользнул лист бумаги. Банковский счет. Джеймс не разглядел суммы, но прочел подпись: Джулиус Аеванталь.
Джеймс почувствовал, как внутри его все перевернулось, голову обдало жаром. Он не мог сдержаться. Снова посмотрел на розы, затем взгляд вернулся к чеку, который выглядывал из конверта словно для того, чтобы раздразнить его. В этот момент Николь перехватила его взгляд. Когда их глаза встретились, она рассмеялась.
— Ах, доктор Стокер. — Она взяла банковский счет и конверт со стола, сложила их вместе и спрятала в карман. — Джей, конечно, написал мне.
