Дженнифер Эшли - Пенелопа и прекрасный принц
Его поцелуи все еще горели на ее губах. Этот человек разжег в ее душе пламя, о котором она не имела представления.
«Это желание, – с неприязнью думала Пенелопа, – я хочу этого мужчину, и мне все равно, принц он или шарлатан».
– Я плачу не из-за вас, – с трудом проговорила Пенелопа. Он медленно приблизился и опустился рядом с ней на ступеньки.
– Я рад.
От него пахло свежим воздухом, табаком и еще чем-то мужским. Он заслонил Пенелопу от ветра, и ей стало теплее.
– Мне не понравилось, как легко вы и ваш человек отказались от моей матери в мою пользу, – вымолвила она наконец, неподвижно глядя прямо перед собой.
– Она мне отказала. Логично было перейти к вам.
– Значит, я должна стать принцессой? И выйти за вас замуж? Вы могли бы сразу сказать мне об этом и не утруждать себя разговорами о любви.
На указательном пальце Деймиена поблескивало серебряное кольцо. Пенелопа взглянула на него и увидела то, что скрывали его перчатки, когда она ехала с ним к дому: ладони принца были покрыты мозолями и загрубели от работы. Своими грубыми пальцами он сжал ее руку, которая сразу утонула в его ладони.
– Все решено, Пенелопа, – спокойно проговорил Деймиен, но в его голосе слышалась непреклонность. – Я приехал сюда, чтобы найти невесту. Эта невеста – ты. Я знал это, как только тебя увидел, но в тот миг этого не понял.
Он снова взялся за свое. Его голос звучал нежно и завораживающе, он словно обволакивал Пенелопу. Она собиралась вести себя сдержанно и недоверчиво, но под гипнозом его голоса смогла лишь пробормотать:
– Откуда ты мог знать?
Деймиен улыбнулся.
– Я же говорил тебе, что влюбился в тебя. За десять минут. Существует пророчество, и нвенгарский мудрец и предсказатель говорил мне, что я буду ему следовать независимо от своей воли. Я влюбился, потому что это было предопределено. – Он провел большим пальцем по кисти Пенелопы. – Не имеет значения, почему я влюбился. Главное, что это произошло.
Пенелопа с трудом оторвала от него взгляд.
– Ты действительно сумасшедший. Или я. Нвенгарские принцы не появляются в захолустных деревнях и не заявляют, что ищут себе невесту.
– Значит, тебе все известно о принцах Нвенгарии? – с легкой насмешкой спросил Деймиен.
– Не все. Но Майкл прав. Ты вполне можешь оказаться проходимцем. Скорее всего так и есть. Нвенгария далеко отсюда. Возле Трансильвании и Молдовы, у границ Оттоманской империи.
– Ты хорошо информирована. Большинство англичан понятия об этом не имеют.
– Я знаю это, потому что изучаю народные сказки, собираю их, потом издаю небольшие книжки.
Деймиен заинтересовался:
– Ты знаешь нвенгарские сказки?
– Только одну, – отвечала Пенелопа, стараясь говорить безразличным тоном. – Я нашла ее во французском издании. Там говорилось о фонтане и монете, о старухе и гусе. Я не очень-то ее поняла.
Деймиен мрачно кивнул:
– Я ее слышал и тоже не понял.
– Нигде не говорилось о восьмисотлетнем кольце и английской девушке, которая должна выйти замуж за принца.
Деймиен прикрыл глаза.
– Это потому, что она пока еще только пишется.
Пенелопа проглотила комок в горле.
– Лучше бы ты не глядел на меня так.
– Как?
Он подался вперед, темные волосы рассыпались по плечам, синие глаза смотрели внимательно и напряженно.
– Как будто ты снова хочешь меня поцеловать, – чуть слышно ответила Пенелопа.
– А разве это так уж плохо?
«Да». Она и так в смятении, а еще один поцелуй окончательно лишит ее рассудка.
– Плохо. Очень, очень плохо.
– А я считаю иначе. – И он коснулся ее волос.
– А я – так, – выдохнула Пенелопа. – Определенно это будет ужасно.
Деймиен придвинулся ближе, тепло его тела окутало Пенелопу как одеяло.
– Нет, Пенелопа. С тобой это всегда будет прекрасно. – Он наклонился и поцеловал ее в губы медленным, ласковым поцелуем.
Пенелопа резко вдохнула. Деймиен улыбнулся. Глаза его потемнели. В синеве появились черные искры.
– Перестань, – прошептала девушка.
– Зачем? – Он снова коснулся ее губ. – Ты выходишь за меня замуж. Мы можем целоваться, сколько хотим.
Пенелопа отстранилась.
– Я не сказала, что выйду за тебя замуж.
– Скажешь.
– Ты слишком самонадеян.
– Это не самонадеянность. Просто я знаю, что так и будет.
Он произнес это таким тоном, что Пенелопа начала ему верить. Должно быть, она и правда сходит с ума.
– О чем Майкл хотел поговорить?
– Майкл?
– Мистер Тэвисток. Он отослал меня и Меган из комнаты, чтобы поговорить с тобой. Похоже, разговор был короткий.
Деймиен поцеловал уголок ее губ. Его горячее дыхание коснулось щеки Пенелопы.
– У мистера Тэвистока и Саши сейчас очень оживленный спор. К нашему возвращению они закончат.
– Разве тебе не следовало остаться и самому все закончить?
Деймиен пожал плечами.
– Я уже сказал Саше, что следует подготовиться. Не такой я дурак, чтобы полагать, будто вы поверите мне, когда я упаду вам как снег на голову. Я подготовился.
Пенелопа сглотнула.
– Ты всегда делаешь то, что хочешь?
– Нет. – Он отбросил прядки со лба Пенелопы. – Я делаю то, что лучше. Не то, что хочу.
– И ты думаешь, что лучше всего мне выйти за тебя замуж?
– Пенелопа. – Он произнес ее имя так, будто пробовал его на вкус. – Как только я понял, что это на тебе я должен жениться, я возликовал. И не потому, что не считал твою мать достойной, просто в глубине души я знал, что это правильно. – Он взял в ладони лицо девушки. – Радуйся вместе со мной, Пенелопа.
Он поцеловал ее. Его сильные грубоватые пальцы гладили се щеки. Пенелопа чувствовала холод серебряного кольца. Его язык скользнул ей в рот и принес с собой острый, пронзительный вкус.
Она никогда не думала, что захочет поцелуев мужчины. По крайней мере, после Магнуса. Но сейчас с ней был Деймиен, вовсе не Магнус, совсем не Магнус.
Она коснулась ладонью его щеки, повторяя его собственный жест.
– Надо остановиться, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость.
– Влюбишься в меня? – Он поцеловал ее припухшие губы. – Это не глупость.
– Ну пожалуйста!
Пенелопа и сама не знала, что она имела в виду: «пожалуйста, прекрати» или «пожалуйста, продолжай».
Почему ей хотелось улыбаться, когда улыбался он? Касаться его, когда он ее касался?
Пенелопа помнила, как три года назад влюбилась в Рубена, ей тогда было восемнадцать лет. Она три дня не могла есть и не спала целую неделю. Лежала без сна с бьющимся сердцем, улыбкой на губах и непонятной болью в желудке.
«Увлечение, – решила она позднее. – Не любовь».
Теперь, когда ее целовал Деймиен, эта забытая дрожь снова вернулась и напомнила Пенелопе, какой дурочкой она может быть.
