Джейн Фэйзер - Джудит
— Особенно таким бестиям, как ты, — еле слышно пробормотал Маркус, вдыхая аромат ее волос.
Она была легкой, гибкой… и опасной, как рысь. Джудит перевела дух.
— Полагаю, сэр, теперь мне надо ожидать от вас каких-то ответных шагов? Чего-то ужасного.
— А почему вы так решили? — Он удивленно вскинул брови. — Вы меня разочаровываете, Джудит.
— Я только что спохватилась, что забыла дома свой пистолет. Так что можете быть спокойны. Кстати, вы уже успели прийти в себя?
— Думаю, что да. На некоторое время. Видите ли, я никогда прежде не имел дела с рысью. У меня нет никакого опыта в обращении…
— Рысью? — Джудит не удержалась и посмотрела на него: он смеялся, он развлекался.
— Да. Разве вы не знали, что вы рысь?
Легкий румянец тронул ее скулы. Разумнее всего это глупое замечание просто проигнорировать.
— Надеюсь, сэр, вы получили мой долг?
— Да, конечно. Я очень благодарен вам, это было так своевременно. Теперь мое финансовое положение в относительном порядке.
Джудит закусила губу и устремила взгляд в пространство за его плечом. Но не выдержала и рассмеялась, почувствовав, что напряжение, в котором она находилась все это время, исчезло.
— Так я прошен? — спросил он неожиданно серьезным тоном.
— За что, милорд?
— Джудит, я сейчас не шучу. Я прошу у вас прощения за сегодняшнее утро и хочу знать, принимаете ли вы мои извинения.
— Отвергнуть их, милорд, было бы с моей стороны невеликодушно.
— Но вы, конечно, не такая. Вы великодушная. Их взгляды встретились.
— Да, я великодушная. Этим мы, Давенпорты, всегда отличались. «Благородство и великодушие» — вот наш девиз.
— А мухлевать в картах — это благородно?
Этот вопрос был совсем не праздный, и она снова закусила губу.
— Мне трудно вам это объяснить.
— Охотно верю. По-моему, такое объяснять всегда очень трудно.
— Могу только сказать, что мы поступаем так очень редко, — холодно произнесла она.
— Слышать такое для меня большое облегчение.
— Мы выигрываем за карточным столом только благодаря нашей сообразительности и мастерству. То, что вам удалось увидеть… хотя что вы могли увидеть?
— Я видел.
— Так вот, мы просто практиковались. И было это всего пару заходов. Причем деньги, которые участвовали в этих заходах, никакого значения не имели.
— Вы простите, что я напомнил вам об этом инциденте. Джудит промолчала, дав понять, что больше об этом говорить не следует.
Когда маркиз заговорил снова, жестких ноток в его голосе уже не было;
— И все же мне бы очень хотелось понять, что заставило вас обучиться столь сомнительному искусству?
Он в первый раз за этот вечер увидел в ее глазах искорки гнева.
— Вот как, милорд? Вы хотите понять? Это гак мило с вашей стороны. Но полагаю, что вы не сочтете меня невежливой, если я скажу, что это не ваше дело. А что вы там хотите понять или не понять, мне это, знаете ли, совершенно безразлично.
У Маркуса перехватило дыхание. Вот сейчас он по-настоящему рассердился. Он сильно сжал ее пальцы. Но к счастью, танец кончился. Борясь с гневом, маркиз смотрел Джудит вслед. Платье ее было из кисеи цвета слоновой кости, подбитое кремовым атласом. Великолепная копна темно-золотистых волос спадала локонами на плечи. А это ожерелье и серьги с топазами, они, наверное, фальшивые. Даже если и так, то копии исключительно хороши. Все-таки, надо отдать должное, Давенпорты ведут свой маскарад на удивление искусно.
»Кто же, черт возьми, они такие? И почему эта девушка вызывает во мне такой жестокий голод?»
Он покинул танцевальную площадку. Ему вспомнилась тихая, ласковая Марта, с глазами лани; застенчивая Марта, с каштановыми волосами. Марта, которая и мухи не обидит. Нежная, простодушная Марта… прекрасная жертва.
Значит, Джудит и овечка, и неприрученная рысь. Но где-то ведь должна быть середина.
Джудит удалилась в туалетную комнату. Вопросы Керрингтона очень взволновали девушку. Он зашел слишком далеко, в ту часть ее жизни, куда не было доступа никому, кроме Себастьяна, потому что он разделял с ней эту жизнь. Джудит доверяла только брату, а он только ей. Их секреты, их планы, их печали и радости принадлежали только им. Так они жили, и иного не знали.
Она перед зеркалом поправила булавку в волосах. Кругом было полно щебечущих женщин. Говорили, естественно, все об одном — когда же начнутся военные действия.
— Я ни за что здесь не останусь. Эта орда французов!.. Когда они ворвутся сюда, то будут насиловать всех подряд, — провозгласила дама, усиленно обмахивающая себя веером. Она сидела на бархатной скамеечке перед зеркалом.
— О, дорогая графиня, неужели такое может случиться?! — уронив гребень, воскликнула неприятная на вид дама, похожая на серую мышку. — Герцог никогда не оставит нас на растерзание варварам.
— Попомните мои слова: как только наши мужчины отсюда уйдут, здесь тут же появятся французы. — Графиня произнесла эти слова с мазохистским сладострастием и принялась оглаживать пуховкой в виде заячьей лапки спои нарумяненные щеки.
— Но вначале они должны победить нашу армию, — сдержанно заметила Джудит.
— Вы правы, Джудит, — вставила слово жена полковника. — Наши мужчины ждут от нас поддержки, а не хныканья и слез. И они побьют Бонн. Обязательно побьют!
— Обязательно, — согласилась Джудит. — И никакой причины для паники нет.
Пристыженные дамы замолчали.
— Как только начнутся сражения, лошадей будет не достать, — тихо заметила еще одна женщина. — Альфред спрятал наших ездовых в конюшне за городом и наказал мне уехать отсюда. Многие в городе уже запасаются провизией, на всякий случай.
— А от меня никто не дождется, чтобы я оставила полковника Дугласа, — объявила его жена, исчезая в туалетной кабине. Ее голос доносился оттуда на фоне шуршания накрахмаленных юбок. — Долг офицерской жены быть рядом с мужем, и позор, если она дрожит от страха. Я была с полковником во всех сражениях, что были на полуострове, и плевать хотела на этих французов. Просто даже интересно, что они такое могут со мной сделать.
Джудит засмеялась и, окончательно успокоившись, покинула туалетную комнату. По пути в танцевальный мал она столкнулась с Чарли.
— Я видел, как вы танцевали с Маркусом, — произнес он с укором. — Ведь вы говорили, что до третьего котильона ни с кем танцевать не будете.
— Я так и намеревалась, — ответила она, обезоруживающе улыбаясь. — Но мой брат уговорил меня станцевать с ним вальс, а ваш кузен прервал нас.
— Маркус вообще иногда позволяет себе своевольничать, — сказал Чарли, слегка успокоившись. — Хотя я успел заметить, что женщинам такое вроде бы нравится.
