Элейн Барбьери - Полночный злодей
Прикрыв глаза, Клариса продолжила свой путь по холлу. Из-за дверей, мимо которых она проходила, доносились любовные стенания. Она давно привыкла воспринимать их безучастно. Но в последнее время они приобрели для нее новое значение. Три года… Она полюбила Рогана с того момента, когда Бертран притащил его сюда. Избитый и окровавленный, он оставался при этом настоящим мужчиной. Она распознала в нем горечь обид, жажду отмщения и ту неодолимо притягательную мужскую силу, которая временно таилась в этом изломанном человеке.
Клариса выходила Рогана, он выздоровел, раскрылся перед ней, и она поняла, что первоначальное впечатление оказалось безошибочным. Любовь ее крепла день ото дня. Свои чувства она скрывала, тайно надеясь, что в один прекрасный день он посмотрит на ее профессию как на прошлое и оценит ее нежное, искреннее чувство к нему. За эти годы она примирилась со всякими превратностями в любви и жила надеждой.
Ревность раздирала ее на части. Другая занимала теперь мысли Рогана. С девушкой из монастырской школы связаны теперь его мечты — хотя бы и мечты о мести. Глаза Кларисы наполнились слезами отчаяния. Она хотела, чтобы все мысли Рогана были посвящены только ей и никакой другой женщине! Она желала, чтобы только с ней ассоциировалось воплощение его мечты! Она хотела… только Рогана и никого другого.
Пытаясь восстановить дыхание, Клариса на минуту задержалась у кабинета почтенной хозяйки заведения. Мадам Рене в свое время приняла Кларису, несмотря на проклятие, оттолкнувшее от нее всех остальных. Мадам помогла ей обрести покой, сохранить рассудок и саму жизнь в столь мрачный период, что даже теперь воспоминания об этом причиняли боль.
Благодаря бережному отношению мадам она никогда не попадала к постоянным посетителям заведения как рядовая проститутка. Ее держали для особых клиентов, щедрость которых позволяла, чтобы она обслуживала исключительно их.
Пользуясь великодушием мадам, она смогла поместить в свою комнату Рогана, когда Бертран доставил его сюда в ужасном состоянии три года назад. Именно мадам разрешила ей давать Рогану пристанище, когда в последние годы он бывал в Новом Орлеане. Наконец, мадам была единственным человеком, с кем она могла поделиться тайной своей любви к Рогану.
Постояв у кабинета мадам, Клариса сделала еще один глубокий вдох и тихонько постучала. Услышав разрешение войти, она распахнула дверь и замерла на месте. Мадам приветливо кивнула ей из-за стола. Тщательно нарумяненные щеки покрылись морщинками от расплывшейся по лицу улыбки. Однако чуткая Клариса распознала предостережение, скрытое за дежурными фразами мадам:
— Входи, Клариса. Не сомневаюсь, ты хорошо знакома с господином Пуантро. А мы с ним как раз говорили о тебе.
— Господин Пуантро…
Клариса вошла и осторожно закрыла за собой дверь. Сердце громко стучало. Роган и Бертран были рядом, уверенные в безопасности…
Дрожь пробежала по спине Кларисы, когда Пуантро приблизился, чтобы взять ее руку и поднести к губам.
— Клариса, ma petite beaute…
Взоры их встретились, и Клариса тут же почувствовала слабость. Черные глаза оценивающе смотрели на нее. Темные волосы, чуть тронутая сединой и изящно подстриженная борода, классические черты лица, отмеченного морщинками, свидетельствующими не столько о возрасте, сколько о его исключительности. Стройная, атлетического сложения фигура и отлично сидящий, сшитый по последней моде костюм дополняли портрет эффектного красавца в расцвете лет. Она знала, что скрывается за этой привлекательной внешностью. Не говоря уже о его злодеянии, совершенном против Рогана и его первого помощника, она многое почерпнула из разговоров с женщинами, которых Пуантро время от времени посещал наряду со своей содержанкой с Дофин-стрит. Клариса не сомневалась, что за этими темными глазами скрывается сам демон зла, получающий удовольствие от извращений, оскорбительных даже для видавших виды проституток. Она знала, что он радовался, причиняя другим телесную или душевную боль. Всем женщинам ее профессии была известна его извращенность и порочность, но никто не осмеливался ему отказать.
Пуантро галантно предложил ей стул. Клариса вопросительно взглянула на мадам. Та, не переставая улыбаться, продолжила своим хорошо поставленным голосом:
— Господин Пуантро очень интересуется тобой, та cherie*. Он признался, что неравнодушен к тебе с давних пор.
Негромко рассмеявшись, она добавила:
— Я давно уже посвящена в эту маленькую тайну, но, к моему глубокому сожалению, была лишена возможности позволить господину Пуантро посещать тебя. Твои покровители… они такие собственники.
Клариса подняла светлые брови. Повернувшись к мужчине, пожиравшему ее похотливым взглядом, она негромко проговорила:
— Я польщена, что мужчина такого ранга обратил на меня внимание, monsieur Пуантро.
Пуантро придвинулся поближе. Он нежно погладил белоснежное плечико. Прикосновение его руки, сухая кожа которой производила впечатление неживой, оставило у Кларисы неприятное ощущение. А он спросил:
— Вашими клиентами являются самые влиятельные люди Нового Орлеана, не так ли?
— Monsieur. — Клариса отпрянула с видом неподдельного ужаса. — Вы, разумеется, не ждете от меня ответа на ваш вопрос. Это было бы indiscrete!
— Non, ma cherie, ни за какие блага не хотел бы я, чтобы вы поступили нескромно.
Пуантро окинул жарким взглядом лицо Кларисы, несколько дольше задержавшись на ее губах, а затем, резко повернувшись, прохрипел:
— Какую вы просите за нее цену? Какой бы она ни была, я плачу!
— Monsieur… — Мадам подняла со стула свои внушительные телеса и, сделав тайный знак Кларисе, с улыбкой подошла к нему. — Мое положение крайне затруднительно. Хотя я несвободна открыть имена покровителей Кларисы, могу уверить вас, что это очень влиятельные люди и они непреклонны в своем желании не расширять список клиентов.
Взбешенный Пуантро с треском ударил рукой по столу, что заставило вздрогнуть обеих женщин, и прошипел:
— Вы уверены, что поступаете правильно, отказывая мне, мадам? Стоит мне шепнуть кое-кому словечко, и ваше заведение будет закрыто.
— На следующий же день вы обнаружите у себя многих друзей, крайне рассерженных вашим поступком, monsieur. — Самообладание полностью вернулось к ней, и мадам громко рассмеялась. — Послушайте, не думаете ли вы, что Клариса — единственная женщина в этом заведении, которую можно пожелать?
— Вы пытаетесь меня обольстить, мадам?
— Клариса, — взгляд мадам был красноречивее слов, — неужели ты не можешь заверить господина Пуантро в том, что очень огорчена необходимостью ответить отказом на его предложение?
