Конни Брокуэй - Завидная невеста
К счастью или к несчастью, в тот день ювелир Рубале ушел обедать домой, оставив свою лавку на попечении невестки Берты, а следовательно, не смог принять Лидию. В течение предыдущих нескольких недель Теруиллиджеру удалось осторожно ликвидировать значительную часть ее личной собственности, но она не была уверена, что готова расстаться навсегда с аметистовым гарнитуром. Поэтому она решила заложить его у Рубале, пока не сможет вновь выкупить его.
Рубале, некогда бывший ювелиром французского королевского двора, торговал также антиквариатом, а иногда ссужал деньги под залог представителям высшего света. Именно для этой цели Лидия и оказалась на незнакомой ей территории Чипсайда. Благодаря неприметному местоположению лавки французский эмигрант обзавелся многочисленной клиентурой из числа джентльменов из высшего общества, которым срочно могли потребоваться наличные, а также тех, кто искал, не удастся ли поживиться чем-нибудь в корыстных целях.
Лидия в течение нескольких дней планировала эту поездку, обдумывая малейшие подробности, вплоть до того, что наденет, где оставит свой экипаж и сколько лакеев будут ее сопровождать. Но она не могла предугадать, что Рубале в тот день уйдет, чтобы пообедать дома. Какая досада!
Каждое мгновение, проведенное здесь, увеличивало ее шанс быть узнанной, а ей меньше всего хотелось, чтобы вокруг заговорили о том, что она побывала у ростовщика. И не только потому, что это вызовет неизбежные вопросы относительно ее состояния, но и потому, что настоящая леди никогда и ни при каких обстоятельствах не посещает ростовщика. А Лидия прежде всего была настоящей леди.
«До сегодняшнего дня», — подумала она.
— Видимо, мне придется прийти в другой раз, — пробормотала она.
Невестка Рубале помотала головой.
— Нет, мадам. Вы не должны доставлять себе лишние хлопоты, — сказала она и, сбросив с плеч просторный старый халат, положила его на спинку стула. — Я сию минуту схожу за ним.
— В этом нет необходимости.
— Меня это не затруднит, тем более что он живет всего в нескольких кварталах отсюда. Месье Рубале не простит мне, если узнает, что вы побывали в его лавке, а я его не позвала.
— Так не говорите ему, — предложила Лидия. — Я всего лишь хотела оценить гарнитур из аметистов с жемчугом. Он… он принадлежит одной моей подруге.
Девушка была хорошо вымуштрована. На ее физиономии не отразилось ни малейшего сомнения в правдивости ее слов.
— Ну конечно! А теперь прошу вас остаться и подождать. Осмотритесь вокруг. Обещаю вам, что это займет всего несколько минут.
И не успела Лидия что-либо возразить, как Берта торопливо вышла из двери, сказав через плечо:
— Ребенок только что угомонился перед вашим приходом и будет спать, пока я не вернусь.
— Ребенок? — эхом отозвалась Лидия, но Берта уже ушла.
Краткий обход помещения лавки позволил выяснить, что в пустом нижнем ящике комода действительно спал ребенок. Лидия понятия не имела, сколько ему лет и какого он пола, да и не хотела этого знать. Он выглядел вполне довольным, и одеяльце, в которое он был завернут, равномерно поднималось и опускалось в такт дыханию.
Лидия, опустившись на колени, стала рассматривать крошечное создание. Став чьей-нибудь женой, она будет обязана произвести на свет одно или несколько таких существ. Эта мысль привела ее в смятение. Будучи единственным ребенком в мире взрослых, она ничего не знала о детях.
Она надеялась, что, когда у нее родятся дети, она будет их любить. Во всяком случае, она полагала, что материнство более приятно, если человек любит своих отпрысков. Ее собственные родители, несомненно, очень ее любили.
Наверное, и она станет любящей матерью. Конечно, если дети будут хорошо вести себя и будут хорошенькими и умненькими. А если нет? Сможет ли она и тогда любить их?
Лидия выпрямилась и отступила на шаг, нечаянно наткнувшись спиной на стремянку. Резко повернувшись, она удержала лестницу и случайно взглянула на верхнюю полку, опоясывавшую комнату. Вверху поблескивал какой-то предмет великолепного темно-синего цвета. Он привлек ее внимание. Лидия чуть помедлила. Она была известна своей импульсивностью, но позволяла себе проявлять безрассудство только в строгих рамках того, что допускало общество. Ввести в моду новый стиль верховой езды? С удовольствием. Раззадорить принца? И это она делала неоднократно. Но лазить по пыльным полкам в лавке ростовщика? Этого делать не подобает.
Но… почему бы нет? Никто не знал, что она находится здесь. Что плохого может случиться? Ненасытное любопытство Лидии вкупе с импульсивностью преодолело присущую ей осторожность.
Она огляделась вокруг и заметила рабочий халат, который сняла Берта. Не раздумывая ни минуты, она надела его, засучила рукава и принялась взбираться по стремянке. Лестница оказалась не очень устойчивой. Но она продолжала взбираться наверх, и теперь стояла уже на верхней ступеньке. На полке, рядом с полуразвалившейся картонной коробкой, стояла и манила ее потрясающей красоты восточная чаша. Наверняка старинная.
Лидия, взглянув на свою находку, широко распахнула глаза. Чаша была китайская. Но к какой она относилась эпохе? Надо бы рассмотреть ее получше…
Ухватившись за край картонной коробки, она потянула ее, желая отодвинуть, чтобы та не заслоняла чашу. Стенка коробки неожиданно оторвалась, и Лидия отдернула руку, толкнув при этом серебряный подсвечник, который покатился к краю полки. Задев поля ее элегантной шляпки, сбив с головы и приведя в полный беспорядок прическу, подсвечник с грохотом упал на пол.
Она затаила дыхание и прислушалась, моля Бога, чтобы не проснулся ребенок. Он не проснулся.
Вздохнув с облегчением, она пригладила упавшие на лицо волосы и слишком поздно сообразила, что испачкала грязной рукой лоб. Проклятие!
Она окинула взглядом заманчиво поблескивающую чашу и привстала на цыпочки, пытаясь отодвинуть разорванную коробку, но та за что-то зацепилась, поэтому достать чашу было невозможно. Придется, наверное, передвинуть стремянку.
В этот момент над дверью лавки весело звякнул колокольчик, оповещая о том, что кто-то пришел. Мгновение спустя приятный мужской баритон произнес:
— Прошу прощения.
Лидия оглянулась. На фоне двери стоял высокий широкоплечий джентльмен со шляпой в руке, и на его золотистых волосах поблескивало солнце.
Пожалуй, это был самый красивый мужчина их всех, кого она когда-либо видела. У него были чеканные черты лица: прямой нос, квадратный, гладко выбритый подбородок с заметной ложбинкой, как у ее отца. Лидия всегда питала слабость к мужчинам с раздвоенным подбородком. Ее отец был тоже потрясающе красив.
