Эмилия Остен - Тайна гувернантки
Впрочем, тут он погорячился: какая здесь первозданная глушь? Все перепахано, там пшеница всходит, там овес колосится, а здесь овцы пасутся. Всего-то четыре часа езды от Лондона, но, черт возьми, как хорошо! После дождя запахи земли и свежей травы поднимаются, словно прилив; возятся в листве деревьев просыпающиеся птицы; жемчужный рассвет уже покорил небо, и солнце, стоящее низко, прячется за облаками — поэтому свет странный, розовато-серый. От этого зелень полей еще ярче.
Ричард, как человек, который много путешествует по миру, любил смотреть по сторонам и подмечать особенности. Так он выявил, что в разных частях мира совсем разный свет. Как патриот, Ричард любил вот этот свет английского раннего утра, неповторимый, не слишком яркий, но приятный глазу; затем, конечно же, итальянский свет — удивительное рассеянное сияние бледно-золотого оттенка, вдохновлявшее не одно поколение живописцев. В Индии все яркое, словно Бог, когда раскрашивал страну, выбрал самые насыщенные краски в своей палитре. Иногда Ричард сожалел об отсутствии у себя художественных способностей, хотелось запечатлеть на холсте то, что видел, только он даже домик не мог с прямыми стенами изобразить — куда уж картины писать. И приходилось запоминать, записывать вечерами, сидя у окна гостиницы или у костра, или в кабаке, или на палубе корабля; торопливо выводить строчки при меркнущем свете или в сиянии единственной свечи. В старости Ричард предполагал перечитывать свои записки, а может быть, составить из них книгу. Нет, он не мнил себя писателем. Но что-то духовное нужно оставить потомкам, кроме семейных владений. Если они, потомки, будут.
Самир залаял невдалеке — то ли мышь выкопал, то ли зайца спугнул. Ричард свистнул, подзывая его, и пес вскоре показался на дороге, светлая шерсть уже частично заляпана грязью, морда довольная, нос в глине. Точно, мышь копал.
— Красавец, — сказал ему Ричард.
Самир довольно фыркнул и унесся снова. Ричард за него не беспокоился: нюх у пса преотличный, никуда он не денется, от хозяина далеко не отойдет.
Дорога петляла, солнце поднималось все выше, облака рассеивались. Ричард принялся насвистывать матросскую песенку — выучил, когда возвращался из Индии. Песенка была так себе, не слишком приличная, одним словом — матросская. Но благородных леди поблизости нет, шокировать некого, да и слова Ричард не пропевал. С пением у него дела обстояли приблизительно так же, как с рисованием.
Когда он дошел до очередного поворота дороги, солнце, наконец, робко выглянуло в прореху в тучах и сразу Ричарду заулыбалось. Мир немедля стал смотреться намного дружелюбнее, и Ричард остановился у очередной изгороди, чтобы передохнуть. Он прислонил рядом трость, оперся о мшистый верх каменной стенки и некоторое время наблюдал, как над долиной переливаются облака, как блестит озеро вдалеке, как по земле скользят тени. С севера пришел прохладный ветер, растрепав волосы Ричарда, выбившиеся из-под шляпы.
— Хороший день, — сказал он сам себе, подхватил трость и направился дальше.
Все-таки он немного переоценил свои силы, так что идти пришлось медленнее. Ну да никакой в том беды нет; явится в Фэйрхед-Мэнор как раз к завтраку. Прикидывая, сколько еще осталось идти, и припоминая очередную песенку, Ричард повернул в несчетный раз и приостановился.
У изгороди стояла чалая лошадь под седлом, а рядом с нею — девушка; она приподняла левую переднюю ногу лошадки и что-то там сосредоточенно высматривала на копыте.
Сначала Ричард подумал, что встретил Кейлин, но, подойдя ближе, увидел, что ошибся. Профиль не тот, и платье слишком простое и блеклое — Кейлин предпочитает яркие цвета. Чтобы не ставить даму в неудобное положение, Ричард окликнул ее:
— Вам нужна помощь, мисс?
Она резко выпрямилась и повернулась к нему. Нет, эта девушка была Ричарду незнакома, и совершенно напрасно — давно он не видел столь прелестного создания. Она не блистала яркой, уверенной красотой, как та же Кейлин, не было в ней и очарования наивных дебютанток. Темно-шоколадные волосы собраны и почти все упрятаны под шляпку, но несколько прядей выбилось, и они живописно обрамляют лицо девушки, румяное после недавней скачки. Лицо округлое, кожа нежная, а глаза удивительного цвета — как Средиземное море у берега в яркий солнечный день, голубые, затягивающие. Незнакомка оказалась где-то на голову ниже Ричарда, стройненькая, с высокой шеей и небольшими руками в простых матерчатых перчатках.
Она улыбнулась:
— Ничего ужасного, милорд. Моя лошадь потеряла подкову.
— Дайте-ка я посмотрю.
Он шагнул к чалой, слегка потеснив незнакомку, приподнял толстую лошадиную ногу и с сожалением констатировал:
— Вы правы. Потеряла.
— Если я правильно помню, что на лошади, потерявшей подкову, ездить нельзя, — задумчиво сказала девушка.
— Если напорется на камень, может охрометь.
— Значит, поведу ее домой так. — Девушка погладила чалую по упитанной морде; судя по всему, эта лошадка не бедствует. — Несчастная Маргаритка!
— Это животное зовут Маргаритка, — сказал Ричард, — а вас?
Она ответила, продолжая поглаживать лошадь:
— Мисс Эмбер Ларк.
— Очень необычно. А я Ричард Мэнли. Вы живете где-то поблизости?
— В Грейхилле.
— Имение Даусеттов, верно? — припомнил Ричард. — Это далеко?
— Отсюда — нет. Всего пара миль через поля.
— И вы собираетесь одолеть эту пару миль пешком?
Все леди, которых Ричард до сих пор встречал, скорее умерли бы, чем испачкались в весенней грязи. Даже Кейлин.
— Вы храбрая девушка, мисс Ларк.
— О, это же совсем нетрудно.
— Зато очень грязно.
Она пожала плечами:
— Ботинки можно вычистить.
— To же самое я говорю своему лакею, — усмехнулся Ричард. — Но все же не проще ли дойти до Фэйрхед-Мэнор? Или вы не представлены?
— Я знакома с виконтом и виконтессой Фэйрхед, — ответила мисс Ларк и очаровательно зарозовелась, добавляя этот румянец к предыдущему. — Однако не думаю, что они сильно обрадуются моему появлению. Это не слишком уместно.
— С чего вы взяли?
— Я работаю гувернанткой у Даусеттов, — созналась Эмбер. — Мое положение несколько иное, чем у владельцев Фэйрхед-Мэнор.
— А положение помешает обратиться к конюху, чтобы он поменял подкову? — проворчал Ричард.
Эмбер недоверчиво взглянула на него — то ли предыдущие джентльмены, с которыми она водила знакомство, переставали ее замечать, узнав о роде занятий, то ли он сказал что-то не то. Не поймешь этих женщин.
— Я почти никого там не знаю.
— И все же, как джентльмен, я не должен позволять вам идти через поля. Наилучшим выходом было бы посадить вас в карету и довезти до дома, да вот беда — карету я отпустил. Однако я точно знаю, где она теперь находится. Прогуляетесь со мной?
