Бренда Джойс - Смертельные обеты
«Она не сбежала с моим братом», — ухватился Харт за мелькнувшую мысль. Рик ведь здесь. Но Франческа сбежала.
Он чувствовал, что все взгляды обращены к нему, и старался ни на кого не смотреть. Ужас сменился внезапно нахлынувшими сомнениями.
Франческа сбежала.
Он остался один у алтаря.
Перед глазами замелькали картинки из прошлого: Франческа улыбается ему и смеется, взгляд ее полон любви и нежности, все это предназначается ему одному. Харт еще глубже погрузился в воспоминания, в том числе и о брате, и поразился тому, как мог надеяться, что Франческа выйдет замуж за него, Колдера. Каким же он был глупцом. Она никогда не видела в нем будущего мужа. Брэг — только с ним Франческа хотела идти по жизни, мечтала, чтобы он стал ее любовником…
Она хотела Харта, но любила Брэга.
Он был на втором месте.
От осознания столь очевидных теперь вещей Харт внутренне сжался. Как он мог быть таким глупцом?
— Кто видел ее последним?
Харт очнулся и понял, что на сцену вышел Рик.
— Конни, — резко ответила Джулия. — Франческа просила ее привезти ее платье сюда, сказала, что они встретятся в три часа.
— Я умоляла ее не уезжать! — не сдержалась Конни.
Харту казалось, что он слышит их разговор сквозь толстую пелену. С ним происходило что-то странное, но он старался не обращать на это внимание. Как Франческа могла с ним так поступить?
Кадры в голове сменяли друг друга, напоминая о тех моментах, когда он держал ее в своих объятиях, — после бокала скотча в его библиотеке, поздней ночью в карете, во время ужина при свечах в клубе. В их отношениях было много разговоров и споров, шуток и смеха, страсти и любви. Он полностью вверил ей себя. Он знал, что всегда может положиться на нее. Неужели он обманывался?
Харт всегда знал, что был для Франчески второй попыткой, и никогда об этом не забывал.
Внутри появилось незнакомое странное ощущение, словно что-то щелкнуло — нет, скорее, лопнуло — и развалилось на части. Харт старался не реагировать, он не имеет права выказать удивление или разочарование. Он должен был раньше подумать о том, как может закончиться этот день.
В эту секунду он понял, что Конни обращается к нему.
— Я не знаю, что было сказано в этой записке. Франческа мне не показала. Я умоляла ее никуда не ехать! Она поклялась, что будет здесь к трем!
— Она не оставила записку в гостиной? — спросил его сводный брат.
— Конверт был у нее в руках, когда она бросилась наверх, чтобы взять сумочку. — Конни заломила руки. — Только Франческа способна откликнуться на чье-то письмо в день собственной свадьбы! — Она с мольбой посмотрела на Харта.
Его взгляд оставался холодным. Какое ему дело до чьей-то записки.
— Франческа ничего не сказала об этом послании? Вообще ничего? — настаивал Рик.
— Нет. — Конни старалась сдержать слезы. — Она показалась мне очень расстроенной.
Харт едва не рассмеялся от душившей его горечи. Франческа получила расстроившую ее записку — веская причина не явиться на венчание. А он мечтал провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Мечтал показать ей мир, подарить все самое лучшее, чего бы она ни пожелала. Представлял, как они вместе будут любоваться пирамидами в Египте и Великой Китайской стеной, руинами греческих городов и храмом Давида; Харт всем сердцем желал разделить с ней восторг от красоты работ великих художников, увидеть примитивные рисунки в пещерах Норвегии, Стонхендж в Великобритании, средневековые сокровища Ватикана. Как она могла так с ним поступить?
Он всем сердцем отдался их дружбе. У него никогда не было друзей до знакомства с Франческой, он считал, что ее дружеские чувства к нему бессмертны. Как же он ошибался. Друзья не предают друг друга.
Харт огляделся и увидел, что к нему подошел Рурк и протягивает бокал. Он подарил ей всего себя — преданность, дружбу, — а в награду получил побег в день свадьбы. На глазах у трех сотен выдающихся людей города.
— Колдер, выпей. Скотч тебе необходим.
Харт взял бокал и заметил, как дрожат руки. Он ненавидел себя за то, что выставил себя романтическим слабым идиотом. Он выпил содержимое бокала до последней капли, вернул его Рурку и собрался уходить.
Мог ли он предположить, что все так сложится? Не поэтому ли стоял у окна, ожидая прибытия Франчески? Зародилось ли тогда в глубине души подозрение, что свадьба не состоится?
Вне всякого сомнения, он не нужен и Франческе.
Харт вспомнил время, когда он был худым ребенком, всегда голодным, и был вынужден делить постель с Риком в однокомнатной квартире в трущобах, что была их домом. Он не любил думать о матери, Лили, пока она была жива. Сейчас он явственно увидел ее, стоящую у плиты и улыбающуюся — нет, не ему — Рику, мать приговаривала при этом, какой он молодец. Не любил Харт вспоминать и о последних днях ее жизни, когда страх, что мать покидает их навсегда, заполнил его душу. Она все время просила позвать Рика и шепталась только с ним.
Сейчас он вырос и понял, что тогда мать просила Рика поклясться, что он никогда не бросит младшего брата, но это знание ничего не изменило ни в нем, ни в его жизни. Лили всегда обожала Рика; Колдер сомневался, что мать вообще хотела его рожать и, конечно, любила намного меньше старшего сына. Чем больше он хулиганил, стараясь привлечь внимание, тем больше отдалялся от матери, поглядывающей на него с сожалением. На Рика она никогда так не смотрела.
— Ты был нашей ошибкой! — сказал ему родной отец, Пол Рэндл.
В шестнадцать лет Харт был принят в Принстонский университет. Рат был приятелем ректора, но и результаты теста были отличными и позволяли допустить его к занятиям раньше. Однако вместо того, чтобы отправиться в Нью-Джерси и начать учебу, он уехал в Нью-Йорк. Возвращение в город молодого человека в добротном костюме с долларами в кармане было волнующим событием. Харту понравилось, что, стоило ему выйти на улицу и махнуть рукой, к нему моментально направлялся кеб. Ему нравилось посещать дорогие рестораны, где к нему обращались «сэр». Однако его поездка в город не была спонтанной увеселительной прогулкой; Харт приехал в Нью-Йорк для поисков своего биологического отца. Он не только нашел Пола Рэндла, но и с удивлением узнал, что у того есть двое детей.
Рэндл жил в доме на пересечении Пятнадцатой улицы и Лексингтон-авеню, где был убит в феврале прошлого года. С неожиданной нервозностью Харт шел к воротам особняка. Несмотря на то что он много раз репетировал и представлял себе эту встречу, у дверей он стоял потный от напряжения. Харт сидел в вагоне поезда, везшего его в Манхэттен, и представлял себе различные сценарии развития событий, но, будучи по натуре оптимистом, конец всегда предполагался счастливым.
