Моника Маккарти - Любовь без преград
Юэн легко поднял ее, усадил перед собой, и они двинулись вперед. По его оценке, они должны прибыть в Берик к следующему вечеру. Им предстояло преодолеть путь примерно в сорок миль, однако передвижение вдвоем на лошади по пересеченной местности, избегая дорог, требовало вдвое больше времени.
Юэну приходилось много раз пересекать границу за последние два года, когда он участвовал в опасных операциях Хайлендской гвардии по нападению на английские гарнизоны, размещавшиеся в замках, поэтому он хорошо знал местность. Ему знакомы были эти леса, он знал каждую тропинку среди деревьев, каждый склон холмов, каждый уголок природы, где можно оставаться незаметным.
Скорее инстинктивно, чем из-за реальной угрозы преследования, он старался по возможности не оставлять следов, однако из-за недавних весенних гроз это было почти невозможно. Тем не менее приближающийся дождь мог смыть эти следы. За то время, что он предоставил лошади для отдыха, пока он вновь «убеждал» сестру Дженну ехать с ним, на небе появились темные тучи, подул ветер, заставивший трепетать листву, и воздух стал заметно холоднее.
Однако приближение грозы не изменило его решения двинуться в путь. В конце концов Юэн усадил монашку перед собой и, обвив ее талию руками, чтобы взять поводья, внезапно осознал, что слишком поспешил, когда отказал ей в просьбе идти пешком. Когда он ощутил ее тело, ему чертовски трудно было помнить, что она монашка.
Надо сказать, что он никогда не держал в объятиях монашку и давно не ощущал такого приятного запаха колокольчиков, исходившего от нее. Это был знакомый запах цветов, покрывавших склон холма близ его дома в Ардламонте. Нежный цветочный аромат возбуждал его чувства, дразнил и заставлял прижимать ее к себе плотнее.
Проклятье, надо что-то делать! Может быть, произнести наиболее подходящую молитву: «Господи, не введи нас в искушение и избавь от дьявольского наваждения».
Он с трудом подавил стон, забыв о молитве, когда она снова прижалась к нему.
Боже, какая она приятная! И его тело среагировало.
Он пытался сохранять некоторое расстояние между ними, но движения лошади по неровной местности лишали его этой возможности. С каждым стуком копыт ее ягодицы касались его паха и спина прижималась к его груди. К тому же ее груди, которые он не мог забыть, бились упругой мягкостью о его руки.
Ни молитвы, ни мысленные запреты не могли предотвратить ответную реакцию его тела на этот интимный контакт. Его мужское естество сделалось твердым, но, к счастью, благодаря толстой коже его доспехов женщина едва ли могла почувствовать упирающуюся в нее плоть.
Одному Богу известно, что каждый раз, когда ее мягкие округлые ягодицы прикасались к нему, Юэн готов был немедленно овладеть ею. Он думал об этом, воображая, как его руки обхватывают ее бедра и он опускается и поднимается над ней в чувственном ритме, сводящем его с ума от вожделения. Он так разгорячился и отвлекся, что едва не пропустил поворот, который искал.
Юэн выругался, злясь на самого себя. Контроль и самодисциплина никогда не были для него проблемой, особенно в отношении женщин, общение с которыми не было ограничено. За последнее время почти каждый член Хайлендской гвардии женился на красивой женщине, и Юэн тоже не раз мог оценить женскую красоту, поддавшись приступу похоти.
Черт побери, Кристина Маклауд была одной из самых красивых женщин, какую он когда-либо видел, с соблазнительным, гибким телом, которое ему очень нравилось, — в отличие от маленькой худощавой монашки, — однако он никогда не имел непристойных мыслей в отношении нее.
Конечно, присутствие лучшего фехтовальщика, который следил за каждым мужчиной на сотню ярдов вокруг нее, служило действенным устрашающим фактором.
Юэн почувствовал движение в седле, когда Дженна обернулась к нему.
— Что-то не так? — спросила она.
Даже медленное погружение в ад, вероятно, не столь мучительно, как ощущение ее мягких округлых ягодиц, прижимающихся к его напряженной плоти. Юэн стиснул зубы.
— Нет, почему вы спрашиваете?
— Потому что вы выругались.
Он сузил глаза.
— Я думал, вы не понимаете нашего языка.
— Я действительно не понимаю. Однако нет необходимости знать гэльский язык, чтобы понять, что произнесенное вами слово я не хотела бы слышать.
Его губы скривились в усмешке. Она права. Иногда тон говорит о многом.
— Все в порядке.
— Я подумала, что вы, должно быть, сбились с пути. Вы уверены, что знаете, куда нам следует двигаться?
На этот раз Юэн не удержался от откровенной улыбки, поскольку она не представляла, каким смешным был ее вопрос. Юэн был лучшим следопытом в Шотландии и не мог заблудиться. Он заслужил свою славу, уделяя внимание каждой мельчайшей детали окружающей местности. И эта слава привела его к Брюсу, в команду элитных воинов.
— Не беспокойтесь, я знаю, куда следует двигаться. Мы не заблудимся.
Между ее бровей залегла небольшая складка. Дженна, несомненно, уловила насмешку в его голосе, но не поняла, чем она вызвана.
— Вы слишком самоуверенны.
— Да, я такой.
— Кажется, дождь собирается, и надвигается туман…
— Все будет хорошо.
Она повернула голову и пристально посмотрела на Юэна. Их лица оказались так близко друг от друга, что он не смог удержаться и оценивающе посмотрел на нее.
Дженна действительно была очень хороша собой — для монашки, напомнил он себе. Черты ее лица были простыми, но классическими. Широко посаженные миндалевидные глаза украшали изящно изогнутые брови. У нее были высокие скулы, небольшой прямой нос и подбородок с крошечной впадинкой. Необычными были лишь невероятно длинные ресницы, зеленовато-голубые глаза и чувственный изгиб губ. Они казались слишком розовыми, слишком сочными и чертовски искушающими. Особенно его смущало экстравагантное пятнышко над верхней губой.
Юэн снова перевел взгляд на дорогу перед собой, куда смотреть было гораздо безопасней.
Он почувствовал облегчение, когда Дженна тоже повернулась, но потом она слегка задрожала и прижалась к нему спиной. Он едва не застонал, и его голос прозвучал чуть более хрипло, чем обычно.
— Вам холодно?
— Немного.
Держа поводья одной рукой, другой он потянулся назад и достал накидку из скатки на седле.
— Вот, возьмите, — сказал он.
Улыбка, которой она одарила его, была почти по-детски обаятельной и безмятежной, отчего сердце Юэна замерло на мгновение.
— Благодарю. — Она завернулась в накидку и удовлетворенно вздохнула, снова прижавшись к Юэну спиной.
По крайней мере одному из них удобно. Он почувствовал, что следующие двадцать четыре часа будут для него самыми тяжелыми в жизни.
