Филиппа Грегори - Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни
Он мотнул головой, словно бык, одолеваемый оводом, и схватил меня за нее. Моя другая рука была прижата моим собственным телом. Я извивалась как могла, но была беспомощна.
— Ричард! — сказала я еще громче и резче.
Но в моем голосе послышалась нотка паники, и мы оба почувствовали это. Тогда он в первый раз взглянул мне в глаза. Взгляд его был пустым, как стекло, и совершенно безучастным. И тут он вставил колено между моими ногами и резко раздвинул их, причиняя мне боль.
Я завизжала.
Завизжала, даже не думая о том, что кто-то может услышать меня, просто в безотчетном ужасе. В том же приступе панического страха, который заставил ястреба взвиться в воздух, даже такой жестокой ценой.
И сразу же, будто мой крик был сигналом для него, Ричард схватил меня за запястье и сжал его так сильно, что меня обожгло, словно огнем. Я открыла было рот, чтобы закричать, но все, что мне удалось выдавить из себя, это был вздох ужаса, так как я услышала треск ломаемой кости и почувствовала, что и руку и все мое тело пронзила боль. Ричард отпустил мою руку и зажал мне ладонью рот.
— Если ты будешь сопротивляться, я сломаю другое запястье, — мягко, почти соболезнуя, сказал он. — А если ты завизжишь, то я придушу тебя. Я буду душить тебя, пока ты не потеряешь сознание, а потом все равно сделаю то, что я должен сделать. Понимаешь?
Его лицо придвинулось к моему вплотную, так что я чувствовала его дыхание на щеке. Оно было совершенно спокойным и тихим, будто бы происходящее было для него просто прогулкой.
— Ричард… — прошептала я с ужасом. — Не делай этого, Ричард, пожалуйста. Почему ты так поступаешь со мной?
Его улыбка стала чуть грустнее, а глаза — такими темными, какими я никогда не видела их.
— Потому что ты хочешь привести сюда соперника. — В его голосе звучала неприкрытая ненависть. — Ты собираешься построить для себя дом, больший, чем Вайдекр. Я прочел его письмо. Пока ты спала здесь, рядом с моим домом, на моей земле! И ты мечтаешь отдать ему половину моего богатства!
Я открыла рот, чтобы возразить, мой мозг боролся, как пойманный зверек, чтобы найти путь к спасению.
— Ты была помолвлена со мной. И я был дураком, что отпустил тебя, и еще большим дураком, когда пытался по-хорошему возвратить тебя себе. А сейчас я собираюсь получить то, что принадлежит мне по праву!
— Нет, Ричард! — сказала я.
Я чувствовала, как мое горло сжимает страх. Этот кошмар был слишком похож на его жестокое обращение со мной в детстве. Я чувствовала, как меня оставляет храбрость, как из сильной женщины я превращаюсь в панически трепещущую жертву, которой я в действительности была все свое детство.
— Это будет больно, — проговорил он с нескрываемым удовольствием. — Мне кажется, ты боишься, Джулия.
— Нет! — хотела воскликнуть я, но горло перехватило, и я не издала ни звука. Ричарду показалось, что я молчу из страха перед ним, и его глаза сверкнули нескрываемым удовольствием.
Он расстегнул брюки и спустил их. Затем, придерживая одной рукой мое сломанное запястье, а другую держа поверх моего рта, он опрокинул меня головой на пыльный пол и одним ненавидящим диким движением ворвался в меня. Мой крик боли заглушила его тяжелая ладонь, а рыдания застряли у меня в горле.
Это было как ночной кошмар, как наихудший из кошмаров, и он не прекращался. Я пыталась найти в себе силы и сказать ему: «Ну хватит, уже сделано». Но не могла. Ричард врывался в израненную плоть снова и снова. Казалось, он находит удовольствие в этой пытке, так что мысленно я взывала о помощи, и горячие слезы заливали мое лицо.
Внезапно он содрогнулся и упал на меня, как будто я была мешком соломы.
Я лежала распростертая на пыльном полу, там, где когда-то я мечтала о страсти, вся в слезах и в пучине боли и горя. Я чувствовала, что истекаю кровью, что болит бедро там, где он ударил меня коленом, но все это было ничто по сравнению с болью внутри меня.
Ричард скатился с меня и внезапно насторожился, глядя в открытую дверь. Не сказав мне ни слова, он вскочил на ноги и, застегивая на ходу брюки, стремглав кинулся в сад, будто бы все дьяволы преисподней гнались за ним. Он убежал от меня, будто бы он и вправду задушил меня и теперь убегал от бесчувственного тела. Я лежала, как он оставил меня, и смотрела на белую крышу над собой, на маленькую дыру от сучка в доске, где проглядывало голубое небо, и чувствовала, как кровь вытекает из меня.
Мой живот напрягали постоянные спазмы боли, и вдруг накатилась такая огромная волна, которая заставила меня задохнуться и прикусить руку, чтобы не закричать. Мое сломанное запястье пульсировало и прямо на глазах чернело и раздувалось.
Я лежала на грязном полу с задранными до пояса юбками, всклокоченными волосами и чувствовала себя такой поруганной и оскорбленной, что было бы лучше, если бы Ричард выполнил свою угрозу и задушил меня.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я смогла сесть. Я не думала, я не могла думать о том, что случилось, и о том, что мне надо сделать. Я ощущала только крайнюю необходимость оказаться дома. Мне хотелось быть у себя в спальне за закрытой дверью, лежать, укрывшись с головой под одеялом. Тогда я села и, держась за косяк двери, заставила себя подняться на ноги. Я зашаталась, но не упала. Мне показалось, что кровь перестала течь, платье было чистым. Продолжая держаться за дверь, я сделала один неуверенный шаг в сад.
Мисти не было. Я закрыла на секунду глаза и затем опять открыла их в надежде, что ошиблась, что она там, где я оставила ее. Но ее не было, она оборвала поводья и убежала домой.
И тут я зарыдала. Это был первый звук, который я издала после слов «Ричард, нет!», голосом, который не испугал бы и мышь. Мисти не было, и я не знала, как доберусь домой. Все, что мне было нужно, единственное, что мне было нужно, — это оказаться дома и заснуть.
Голова кружилась, колени дрожали, и я скорчилась на ступеньке беседки, положив голову на сгиб локтя, и подставила спину солнечному теплу. Я не думала, что когда-нибудь я отогреюсь душой. Я оставалась совершенно спокойной, казалось, я оцепенела на всю жизнь от этого горя.
Неожиданно я услышала голоса, повторяющие мое имя снова и снова. Раздался приближающийся стук копыт по гравию, и голос Джема, охрипший от тревоги, позвал меня:
— Мисс Джулия! Мисс Джулия!
— Я здесь! — отозвалась я слабым голосом. — Здесь, Джем! В беседке! — Я поднялась на ноги и пошла к нему.
Он скакал на Принце и, едва увидев меня, тут же оказался рядом.
— Вы упали? — спросил он. — Мисти пришла домой с оборванными поводьями и болтающимся седлом. Я подумал, что вы упали.
