Юлия Леонова - Я вам любви не обещаю (СИ)
- Жорж! – послышалось из гостиной. – Это ты, mon cher?
Графиня Бахметьева собственной персоной выплыла в просторный коридор. Её изучающий взгляд остановился на Верочке. В этой оборванной растрёпанной женщине Лидия Илларионовна с трудом признала бывшую гувернантку Уваровых. Повернувшись к сыну, madame Бахметьева, не стесняясь присутствия Веры, заговорила тоном, весьма далёким от учтивости.
- Георгий Алексеевич, вы, верно, разума лишились, коли эта женщина находится здесь? – вздёрнула она бровь точно так же, как это делал сам Георгий, в моменты сильнейшего негодования.
- Я тоже рад вас видеть, maman, - вздохнул Бахметьев. - Смею напомнить, что вы находитесь в моём доме, а потому попрошу вас уважать всех, кто находится под моей крышей.
Желания припираться с матерью не было. Голова раскалывалась от тягостных мыслей.
- Я не останусь с ней под одной крышей, - упрямо поджала губы графиня.
- Я вас не держу, - указал глазами на дверь Георгий.
Графиня побледнела, потом лицо её пошло красными пятнами. Нечленораздельные звуки срывались с её губ, но она так и не нашлась, что ответить сыну на столь возмутительное заявление.
- Вы правы, madame, - вмешалась в ссору между матерью и сыном Вера. – Мне здесь не место.
Она развернулась, чтобы выйти, но от усталости, голода, а может и не только потому, голова её закружилась, и она тяжело осела на руки Георгию.
- После, madame, - раздражённо взглянул на мать Бахметьев. – Ежели в вас есть хоть капля сострадания, велите вызвать врача.
- Bien, - растерянно обронила графиня и жестом подозвала лакея, велев тому оправляться за доктором, чьими услугами пользовалась она сама, бывая в столице.
Георгий перенёс Веру в свою спальню, так как опочивальню для гостей заняла его матушка. Графиня вошла следом за ним и склонилась над молодой женщиной, пребывавшей в небытие.
- Что с ней, Жорж? Отчего она в таком виде?
- Вы полагаете, побывав в тюрьме, она должна выглядеть иначе? – зло отозвался Георгий.
- В тюрьме?! – ужаснулась графиня. – Юрочка, милый мой, во что ты ввязался на этот раз? До меня дошли ужасные вести, и я сразу поспешила к тебе.
- Это длинная история, maman. Могу я просить одолжить Вере Николавне что-нибудь из одежды?
- Разумеется, - нахмурила идеально очерченные брови графиня. – Я позову мою камеристку, а ты пока всё мне расскажешь, - потянула она его за рукав сюртука.
- Я останусь здесь, покамест Вера Николавна очнётся, - высвободив рукав из пальцев матери, ответил Георгий.
Глава 48
Доктор, услугами которого пользовалась сама madame Бахметьева, привёл Веру в чувство и насилу добился позволения её осмотреть. Верочке было невыносимо стыдно раздеваться перед мужчиной, пусть и столь преклонных годов.
Если лекарь и удивился тому, в каком состоянии, оказалась гостья графа Бахметьева, то виду совершенно не подал. За всю многолетнюю практику ему случалось повидать и не такое. Бывало, что его пациентки, пострадавшие от руки не в меру ревнивого супруга выглядели почти так же, как нынче княгиня Одинцова, но чтобы кто-то поднял руку на женщину в столь деликатном положении, такого он припомнить не смог. Завершив осмотр и, удостоверившись, что серьёзных увечий княгиня не получила, доктор окинул спальню и направился прямиком в кабинет его сиятельства.
Пожилой человек пылал негодованием и намеревался высказать господину графу всё, что он думает о подобном отношении к будущей матери. Его нимало не смутил тот факт, что пострадавшая не являлась законной супругой его сиятельства, связями на стороне мало кого удивишь, но более всего возмутило, что молодой граф, обращается со своей метрессой подобным образом, не стесняясь даже присутствия матери. Кстати, такое совершенно невероятное соседство, с точки зрения морали, тоже никак не укладывалось в голове пожилого лекаря.
- Ваше сиятельство, - предварительно постучав, заглянул он в кабинет, - позволите?
- Входите, - тотчас отозвался Георгий Алексеевич, ожидавший вердикта доктора.
- Георгий Алексеевич, вы возможно, и на порог меня не пустите более, но я всё же скажу, - снял очки лекарь и, заметно волнуясь, принялся протирать безукоризненно чистые стёкла носовым платком.
- Я вас внимательно слушаю, - насторожился Георгий.
- Я понимаю, что это совершенно не моё дело, и вызвали меня не для того, чтобы я прочёл вам нотацию, но это просто возмутительно! – водрузил он очки на место и уставился на графа немигающим взглядом.
- Извольте изъясняться более доходчиво, - холодно обронил Георгий. – Что именно вас возмущает?
- Не понимаю, как вам достало совести поднять руку на женщину в столь деликатном положении! – продолжил доктор.
- В деликатном положении? – переспросил Бахметьев, сомневаясь, что он всё верно понял и расслышал.
- Вы что же, не знали? – искренне удивился доктор. – Madame ожидает ребёнка. Насколько я могу судить, срок тягости около четырёх месяцев.
Георгий растерянно опустился в кресло. За всю дорогу из Пятигорска в Петербург он от силы три раза виделся с Верой на почтовых станциях. Он видел её только мельком издалека и притом всегда в верхней одежде. Подойти ближе ему не позволили конвоиры, сопровождавшие княгиню. Забирая её сегодня из Литовского замка, он, конечно, обратил внимание на её внешний вид, но первое что ему бросилось в глаза, так это синяки да ссадины. А потом злость затмила рассудок, и он с трудом удержался от того, чтобы прямо в коридоре голыми руками не задушить тюремщика, которого подозревал в случившемся с ней.
- Вижу, вы и впрямь не знали, - стушевался доктор.
Бахметьев не ответил, только уголок рта нервно дёрнулся, да пальцы принялись выбивать барабанную дробь по подлокотнику кресла. Вздохнув, доктор продолжил:
- Madame не сильно пострадала, но ей необходим покой. Будет лучше, коли она останется несколько дней в постели. Я бы оставил успокоительные капли, но в её положении ими лучше не злоупотреблять, - закончил он.
- Благодарю вас, - сухо отозвался Георгий и поднялся с кресла. – Я собираюсь выезжать. Коли пожелаете, могу вас подвезти, куда скажете.
- Благодарю, - склонил голову пожилой человек. – Я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением.
Промозглый январский вечер выдался на редкость ветреным. Высадив доктора у его дома, граф Бахметьев велел вознице ехать к Литовскому замку. По льду Мойки неслась позёмка, похожая на тонкую вуаль из газа. В сгустившихся сумерках, поднявшаяся метель превратила фонари в расплывчатые жёлтые пятна. Закрытый роскошный экипаж защищал от ветра, но не спасал от холода. Сколько минуло времени? Час или два? Георгий не думал о том. Подняв воротник пальто в безнадёжной попытке согреться и, спрятав руки в рукава, поскольку тонкие замшевые перчатки совершенно не грели, он напряжённо вглядывался через замёрзшее стекло в ворота тюрьмы. Могло статься так, что тот, кого он ждал и вовсе сегодня не появится, но тогда Георгий приехал бы на следующий день, он готов был ждать сколько угодно, ибо не будет ему покоя, пока сей ничтожный человек ходит по земле.
