Патриция Гэфни - Прекрасная обманщица
Первый монах издал отрывистый возглас досады и поспешил к своему поверженному собрату:
– Не надо было вышибать ему мозги, черт бы вас побрал! Такого уговора не было! По-моему, бедолага уже на небесах.
На руке, которой он ощупывал голову оглушенного монаха, остались следы крови.
– Ничего с ним не случится, – самоуверенно заявил лейтенант Уилер. – Можете мне поверить, я знаю толк в том, как надежно вывести человека из строя на некоторое время.
– Ах ты грязный ублюдок! – пробормотал загадочный монах, вновь укладывая на пол бесчувственное тело своего товарища.
– Если будете меня оскорблять, я подниму плату за освобождение этого предателя! Да, кстати, вторую половину я возьму прямо сейчас.
Нечестивый монах распрямился и сунул руку за пазуху. Лейтенант Уилер принял у него из рук большой бархатный кошелек и высыпал его содержимое на стол. Еле волоча ноги, Бэрк подошел поближе и уставился как зачарованный на горку золота, поблескивающую в желтом свете фонаря. На столе лежало целое состояние. На мгновение в лице начальника тюрьмы проступила неутолимая алчность, но он тут же овладел собой, ссыпал монеты обратно в кошелек и выпрямился:
– Пойду уберу в надежное место и сейчас же вернусь, а вы пока позаботьтесь об одежде заключенного.
Он вышел во внутреннюю дверь и запер ее за собой. Монах бросил озабоченный взгляд на Бэрка и принялся снимать рясу с поверженного брата Уильяма.
– Верхом ехать сможешь, сынок?
Бэрк кивнул, но монах стоял наклонившись и не заметил ответа.
– Сможешь?
– Да, – прохрипел Бэрк и тотчас же схватился за горло: от боли на глазах у него выступили слезы.
– Иисус, Мария и Иосиф! Сапог у тебя тоже нет, как я погляжу. Забрали, мерзавцы? Вот свиньи, чтоб им пропасть! Надень-ка башмаки этого бедолаги. Ну-ка присядь, пока не упал. Я тебе подсоблю.
Бэрк сел, глядя, как в тумане, на высокого жилистого старика, пока тот помогал ему обуваться. Покончив с башмаками, незнакомец набросил монашескую рясу ему на плечи, запахнул ее так, чтобы прикрыть изодранную в клочья рубашку и панталоны, и натянул на голову Бэрка капюшон.
– Что бы ни случилось, смотри, чтобы эта штука не падала, – предупредил он. – Стоит им взглянуть на твою обросшую физиономию, как тут же начнется пальба. Ты уверен, что усидишь на лошади? По виду не скажешь. Похоже, тебе здорово досталось, а?
– Кто вы? – одними губами прошептал Бэрк, коснувшись его рукава.
– Меня зовут Иннес. Я друг.
Бэрк кивнул, глядя в лицо старику. Его капюшон откинулся, и в свете фонаря можно было ясно разглядеть густую седину, лошадиную челюсть и честные карие глаза. Мужчины торопливо пожали друг другу руки.
Внутренняя дверь открылась, и в комнату вернулся лейтенант Уилер. Он брезгливо оглядел заключенного.
– Идти-то он сможет?
– Еще как сможет, – решительно заверил его Иннес. – Ну теперь дело за малым.
– М-м-м… Я тут подумал и решил, что нет никакой нужды меня оглушать, как брата Уильяма. Пусть меня найдут связанным с кляпом во рту. Этого будет вполне достаточно.
Иннес равнодушно пожал плечами:
– Как скажете. Стало быть, у вас на этот случай припасена веревка?
Он взял протянутый ему моток веревки и принялся привязывать лейтенанта к креслу, с которого с трудом поднялся Бэрк.
– Для кляпа можете использовать мой носовой платок, он у меня во внутреннем кармане.
– Ну это мы еще посмотрим. Глядишь, он и не понадобится.
С этими словами Иннес размахнулся и врезал лейтенанту по носу с такой силой, что кресло перевернулось и опрокинулось.
Опять у Бэрка отвисла челюсть. Он молча следил за тем, как Иннес потирает ушибленные костяшки пальцев, а потом наклоняется и поднимает потерявшего сознание лейтенанта вместе с креслом.
– Ну вот, так-то лучше, а? Больше похоже на правду! Этот ублюдок еще скажет мне спасибо!
Он подмигнул, и Бэрку пришлось напрячься, чтобы удержаться от смеха.
– Ну а теперь, сынок, давай-ка выпрямись. Ты же не можешь идти скрюченным мимо стражи, держась за брюхо. И предоставь все разговоры мне, это уж само собой. Старайся вести себя как подобает монаху, вот и все. Это не так уж трудно, поверь мне, я сам попробовал и знаю, что говорю. Нам предстоит пройти четверть мили, пока доберемся до лошадей. А потом… – Иннес нахмурился и участливо положил руку на плечо Бэрку, – путь предстоит неблизкий. Надо добраться до берега между Пертом и Данди, там нас ждет корабль. Ехать миль двадцать, не меньше, и необходимо проделать весь этот путь до рассвета. А теперь скажи мне правду: выдержишь?
При мысли о том, что ему предстоит, Бэрк позволил себе ненадолго закрыть глаза. Когда он вновь открыл их, в его взгляде засветилась яростная решимость. Он кивнул и приложил к груди сжатый кулак, словно принося торжественную клятву.
– Ладно, сынок, я тебе верю, – тихонько кивнул Иннес. – Ну пошли, нам пора.
Труднее всего было держаться прямо, пока они шли по коридору на виду у двух стражников. У главных ворот Иннес остановился, чтобы перекинуться парой слов с охранявшим их караульным нарядом. В нем неожиданно прорвалась склонность к долгим благочестивым поучениям. Бэрк с трудом подавил в себе желание броситься бегом навстречу свободе прямо в сумрак, нависший над полем за стенами тюрьмы, подальше от ярких фонарей. Он удержался от безумного порыва и, когда они наконец тронулись в путь, заставил себя идти семенящим шагом, мелко перебирая ногами под рясой, чтобы было похоже на походку священников и монахов, но это далось ему невероятным усилием воли.
– Ну вот, сынок, у нас все получилось! – торжествующим шепотом проговорил Иннес.
Уже пять минут они шли по пыльной грунтовой дорожке в полной тишине: никто не поднял тревоги, погони не было.
– Мы натянули нос проклятым ублюдкам, чтоб им гнить в аду веки вечные!
К этому времени с Бэрка уже градом лил пот, каждый шаг казался ему крестной мукой. Он начал опасаться, что не выдержит, тело отказывалось ему служить. Неужели все труды и хлопоты отважного незнакомца окажутся напрасными?
Старый шотландец словно прочитал мысли Бэрка, но скорее всего просто заметил в свете полумесяца его осунувшееся, влажное от испарины лицо.
– Держись, парень, – посоветовал он, – мы уже дошли. Лошади здесь.
Они завернули за поворот дороги и в самом деле увидели за низкой живой изгородью двух оседланных лошадей, а также третью лошадь со всадником. Когда подошли поближе, Бэрк заметил, что всадник тоже одет монахом. Больше он ничего не сумел разобрать в темноте и тут же позабыл о новом попутчике, целиком поглощенный нелегкой задачей: как взобраться в седло, не потеряв при атом сознания. Он понятия не имел о том, кто его спасители, и – если бы не нестерпимая боль в ребрах – наверное, решил бы, что все это ему привиделось. Весь прошедший час, начиная с первых слов удивительного монаха, произнесенных в кабинете начальника тюрьмы, представлялся ему чудесным сновидением. Зато тряская рысь лошади оказалась очень даже настоящей. Держась за живот, чтобы не растерять по дороге все внутренности, Бэрк вновь засомневался, сумеет ли он сдержать слово, данное человеку по имени Иннес. Но ему ужасно не хотелось, чтобы его обвинили в хвастовстве.
