Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2
Сигго, разумеется, не мог видеть, что сердце Аурианы разбилось вдребезги и рассыпалось на мелкие кусочки. Ему был виден лишь ее взгляд, прожигавший насквозь своим презрением, от которого его коробило, да масса волос, грозно развевавшихся на ветру.
— Уезжай от нас, Сигго, — ответила Ауриана негромким голосом. — Я не сделаю того, о чем ты просишь. Неужели ты думаешь, что я буду торговаться за жизнь одного моего ребенка в то время, когда вы убиваете детей десятками или забираете их в рабство? Как ты мог подумать, что я предам этих людей и открою ворота врагу? Ты слишком долго прожил с ними, Сигго. Их повадки въелись в твою кровь. Оставь нас!
«А теперь мне нужно вырвать свой язык с корнем, ведь с него сорвались слова, из-за которых на небеса отправятся души десятков дорогих мне людей».
Ответ Аурианы вызвал бурную и одобрительную какофонию выкриков со стороны воинов.
— Мы выпустим из тебя кишки и сделаем из них струны для лир, отродье тролля!
— Кучка поросячьего дерьма!
— Шелудивая дворняга, прислужник убийцы-чужестранца!
Нервы Сигго не выдержали. Так и не надев шлем, он круто развернул коня и, пришпорив его, поскакал прочь.
Один из воинов на стене, неизвестно, кто именно, метнул копье.
— Нельзя! — закричала Ауриана, срывая голос. — Это парламентер!
Однако, было уже поздно. Прицел был точен. Копье попало Сигго прямо в шею чуть пониже затылка. Сигго кувыркнулся на полном скаку с коня и, немного подергавшись в агонии, замер.
Парламентер был убит на глазах у римских легионеров. Конь без всадника доскакал до первых рядов римлян и остановился. Воодушевившись, защитники крепости издали дружный победный клич.
Ауриана бросила копье, что было сил, надеясь достичь им до того места, где чернел грозный вал щитов и копий римлян.
— Убийцы! — завопила она свирепым голосом.
Ветер подхватил ее копье и понес, продлив его полет до немыслимого расстояния, но все же оно упало, не долетев до цели. В глубине души у Аурианы шевельнулась мысль, что вся ее жизнь была подобна этому копью. Всегда она боролась изо всех сил, но всегда этого было мало.
Через несколько мгновений до хаттов донесся звук трубы римлян, напоминающий блеяние. Ауриана заметила, что первые ряды врагов пришли в движение. Легионеры начали наступать.
Лучники на стене натянули тетивы. Когда первая линия римлян подошла на выстрел, Ауриана взмахнула рукой. В воздухе мелькнули огненные стрелы, но не нанесли почти никакого урона противнику, ударившись о тяжелые прямоугольные щиты.
На этой дистанции легионеры остановились. Прошло немного времени, и защитники крепости увидали, что с подъехавших повозок разгружают какие-то странные, громоздкие устройства, предназначение которых трудно было угадать.
Затем появилось какое-то диковинное сооружение, напоминающее сарай на колесах. Он был сделан из щитов с железными пластинами. Длина этого сооружения равнялась двум лошадиным корпусам, а ширина — одному. Вслед за первым выехало второе, потом третье и так далее. Стало ясно, что римляне намеревались создать из них коридор, по которому они могли беспрепятственно и вполне безопасно приближаться к стенам крепости.
— Мантелеты, — тихо проговорила Ауриана Зигвульфу, вспомнив, как Деций описывал ей эти устройства. — Под их защитой они понесут сюда штурмовые лестницы.
— Какие презренные трусы! — Зигвульф не сказал, а выплюнул эти слова, а на его худом, высохшем лице появилась гримаса, сделавшая его похожим на тролля. — А где же их божественный Император Домициан? Почему он не возглавляет их? У них вождь, который не ведет за собой воинов!
Через несколько минут лучники опять осыпали римлян настоящим дождем стрел, но все они отскакивали от железного покрытия мантелетов и усеивали поле дрожащими язычками пламени. Ауриана приказала прекратить тратить стрелы. Ее внимание привлекло оживление на флангах римлян, причину которого она пока не понимала. Она почувствовала, как все ее тело напряглось, словно приготовилось к прыжку. Ничего не было видно, так как защитников крепости временно ослепили лучи восходящего солнца. Это неудобство, по мнению Аурианы, враг учел в своих расчетах.
— Что это? — спросил Зигвульф, нахмурившись.
Он ожидал ответа от Аурианы на любой вопрос о тактике римлян и их боевой технике, потому что знал о ее долгой связи с Децием. Однако отвечать не было времени. Инстинкт и правильные выводы из увиденного подсказали ей единственно верное в этой ситуации решение.
— Ложись! — скомандовала она.
Почти все воины распластались на стене. Над ними послышался шум метательных снарядов, которые с шумом разрывали воздух. Более двадцати воинов были сброшены со стены высотой в десять футов и оказались на плотно утоптанной земле.
Римляне установили катапульты. Всего их было около пятидесяти, самое большее, шестьдесят. Среди женщин, чье место в крепости было за резервом, поднялся страшный крик. Они побросали свои корзины с камнями и опрометью кинулись вперед посмотреть, не было ли в числе пораженных их мужей. Пятерым женщинам не повезло. Они обнаружили своих мужей мертвыми или при смерти и рухнули рядом с их телами, завывая во весь голос и принявшись рвать на себе волосы. Одна из них схватила меч мужа и ударила им себя прямо в сердце.
Ауриане пришлось приказать нескольким воинам оттащить этих несчастных подальше.
Произошедшее у всех на глазах оказывало слишком деморализующее действие. Позднее Ауриана сможет посочувствовать им, но не теперь, когда обстановка требовала от нее твердости и решительности. Она ощущала себя существом, созданным из огня и железа.
Воины, находящиеся на стене, не могли встать и выпрямиться, потому что римляне непрерывно обстреливали крепость. Залп следовал за залпом, и каменные ядра беспрестанно свистели в воздухе над головами оборонявшихся.
— Водан, сохрани жизнь своим покорным слугам! — услышала она дрожащий голос воина, который постоянно повторял это заклинание. Предательское чувство неуверенности и обреченности все глубже проникало в ее душу. Ауриана почти не находила сил противостоять этому. Сколько же времени еще было ей отпущено судьбой?
Как следует прислушавшись, Ауриана уловила в ритме залпов некоторую неравномерность. Промежутки между ними начали увеличиваться.
Улучив момент, показавшийся ей безопасным, она быстро встала и попыталась понять, что замышляют римляне. Затем, почувствовав, что сейчас последует очередной залп, снова упала на четвереньки. Выражение ее лица встревожило Фастилу и Зигвульфа.
