Бетина Крэн - Райская сделка
Адвокату Хейсу было разрешено провести допрос Гарнера, но его неоднократно прерывали замечаниями и возражениями, которые неизменно поддерживались председательствующим судьей. Показания Гарнера были прекращены объявлением перерыва на обед как раз до того, как они достигли эмоционального пика воздействия на публику и на жюри.
Вернувшись после перерыва, члены жюри, отяжелевшие после вина и обильной пищи, не были настроены на серьезное слушание дела. На мгновение встрепенувшись во время описания Гарнером схватки, в результате которой был захвачен Блэк Дэниелс, они потом снова благодушно задремали. Горячее утверждение Гарнера, что он арестовал Блэка Дэниелса не за измену, а только за его участие в незаконном производстве виски, было встречено жюри с настораживающим безразличием. Затем его отпустили.
Место Таунсенда на свидетельском помосте занял полковник Оливер Гаспар, который описал свое путешествие в Рэпчер-Вэлли и присутствие на свадебной церемонии майора Таунсенда и дочери Блэка Дэниелса. Члены жюри при этом слегка оживились, и он стал обращаться непосредственно к ним, подробно описывая свою гордость успехами майора и свои собственные встречи с предателем Блэком Дэниелсом. Он рассказал об инцидентах, произошедших в то время, когда Блэка Дэниелса содержали в Питсбурге. Это были искусно составленные и преподнесенные с артистическим негодованием истории о том, как Блэк возмутительно нагло высказывался против правительства и пытался объединить своих сторонников среди заключенных, чтобы поднять восстание против солдат. И к концу дня, когда было объявлено об окончании рассмотрения дела, в ушах членов жюри звучало знаменитое высказывание Блэка Дэниелса, донесенное до них подрагивающим от праведного возмущения голосом Гаспара: «Поставим этот продавшийся федеральный Вавилон на колени!»
По закону требовались показания всего двоих свидетелей, которые подтверждали бы обвинение в измене. Обвинение добилось своего. Ударом молотка судья Петерсон призвал зал к тишине и спросил адвоката Хейса, есть ли у него вопросы, которые он хотел бы задать до того, как жюри удалится на совещание. Хейс был потрясен; он может представить самые веские доказательства невиновности своего подзащитного, сбивчиво заявил он. Судья возразил, что это было бы лишь пустой тратой времени, поскольку представленные показания уже исчерпывающе доказали полную вину Блэка Дэниелса.
Битком набитый зал взорвался криками, газетчики сорвались с мест и устроили пробку в дверях, с галереи неслись вопли протеста. Хейс спорил до хрипоты и в конце концов сошелся нос к носу с Эверхартом. Взрыв ярости публики убедил Петерсона изменить свое решение, и когда порядок был восстановлен, он неохотно предоставил Хейсу возможность допросить двоих свидетелей… не больше.
По залу пробежали призывы к тишине, когда обретший самообладание Хейс в качестве отчаянной меры вызвал миссис Гарнер Таунсенд. Гарнер вздрогнул и пристально посмотрел на Уитни. Затем, видя боль в ее глазах, встал и посторонился, позволяя ей пройти. Мгновенно в зале воцарилась такая тишина, что слышно было, как шелестят юбки Уитни. Она принесла присягу говорить только правду, и ей помогли подняться на место свидетеля.
Установив ее личность жены Гарнера и дочери Блэка Дэниелса, Хейс сразу перешел к сути дела:
— Здесь говорилось о том, что именно вы сообщили майору Таунсенду о незаконном производстве виски вашим отцом. Это правда?
— Да.
Громкий шепот поднялся в зале, и Петерсон стукнул молотком, призвав всех к тишине, чтобы можно было продолжить допрос.
— А почему вы рассказали ему о незаконной деятельности вашего отца?
Уитни посмотрела на Гарнера и прикусила дрожащую губу.
— Я сказала ему, потому что… Я начинала его любить… и я подумала, что он должен об этом знать.
Ее красота и искренний ответ вызвали в зале очередной живой обмен мнениями.
— Вы сказали ему, потому что стыдились так называемых вероломных действий своего отца?
— Нет! — Она схватилась за перила помоста, и в глазах у нее сверкнули слезы. — Я никогда не стыдилась своего отца и того, чем он занимался. Он действительно не платил налоги, потому что считал их несправедливо высокими. Но так считает множество людей, а вы ведь не обвиняете их в измене. Мой отец верил в свободы, за которые он воевал во время Войны за независимость. Он боролся за то, чтобы избавить всех нас от несправедливых английских налогов, и за то, чтобы обеспечить наши данные Богом права и свободы. В этой войне он сражался на стороне Джорджа Вашингтона и получил Знак заслуг. Он любит нашу страну и наш народ. — Голос ее дрогнул, и она умолкла, а по ее лицу текли слезы. Это была самая важная сделка за всю ее жизнь, и она плакала искренне. — Блэкстон Дэниелс никогда не предал бы страну, защищая которую он пролил собственную кровь!
Хейс помог ей спуститься с помоста, и она подошла к отцу, который обнял ее под сочувствующими взглядами публики. Пока они стояли обнявшись, в зале царила тишина, наконец Блэк мягко отстранил дочь и велел ей вернуться к Гарнеру, который ждал ее около ограждения. И весь зал смотрел, как тот обнял дрожащую жену и крепко прижал к себе, забыв обо всем, кроме того, что необходимо ее утешить и поддержать. Представшая взорам публики личная трагедия никого в зале не оставила равнодушным.
Слезы Уитни принесли свои плоды, в первый раз члены жюри посмотрели на Блэка с легким сочувствием. И когда он по своему желанию занял свидетельское место, взгляды всех были прикованы к его смелому, обветренному лицу, на котором горели глаза… так похожие на глаза его дочери. Отвечая на вопросы Хейса, он воспользовался каждым случаем заявить о своей преданности молодым Соединенным Штатам Америки. И когда ему был задан вопрос о награде, он рассказал о том, как спас однополчан во время сражения, о двух ранениях, которые едва не стоили ему жизни. Каждый ветеран понимал, что значит приколотый на его куртке маленький алый значок. Говоря о налогах, он рассказал о трудной и зачастую опасной жизни на границе, о том, как неоправданно высокие акцизы лишают жителей последних средств к существованию. Его рассказ убедительно объяснял причины «водочного бунта», вскользь признавая сопротивление уплате налогов. И жюри серьезно задумалось, когда рассмотрение дела было отложено на вечер.
Подведение итогов слушания дела происходило на следующее утро, на четвертый день суда. И снова судья Петерсон поразил Хейса и большинство присутствующих в зале, скопом отвергнув все аргументы защиты. Он коротко изложил суть дела, придав ему извращенное толкование, и призвал членов жюри заострить внимание на единственно возможном вердикте перед лицом столь неопровержимых доказательств вины. Жюри удалилось, и наступило томительное ожидание.
