Патриция Райс - Лорд-мошенник
В счастливом неведении о том, что разворошил осиное гнездо, Трэвис досконально обследовал дом, отмечая про себя, какие работы необходимо произвести. Вернувшись в спальню, он обнаружил Алисию за туалетным столиком, приводящую в порядок непокорные волосы, а их сын спокойно лежал в кровати, укрытый одеялом. Трэвис подошел к ней и, положив руки на ее безукоризненные плечи, встретился с ней взглядом в зеркале.
— Я подумал, нам лучше отдохнуть и заняться гардеробом, прежде чем встречаться с отцом, если, конечно, у тебя нет возражений. Или ты хотела бы пойти к нему в гостиницу сегодня же вечером?
Его прикосновение, взгляд его черных глаз — по телу Алисии прокатилась дрожь. Ну почему он выглядит таким чертовски мужественным в этой старой рубашке, из которой выпирают мускулы, и в обтягивающих узкие бедра кожаных штанах? И зачем ей обращать на это внимание? Ей пора уже сбить с него его мужскую спесь, но она не могла больше злиться. Между ними произошло столько всего, что для злости уже не осталось места. Все, что было сейчас ей нужно, отражалось в зеркале, и она накрыла его руку ладонью.
— Я не спешу, хотя твой отец, наверное, сходит с ума от беспокойства. Может быть, лучше тебе пойти к нему сейчас, а я останусь здесь?
— Я никуда без тебя не пойду. — Трэвис повторил те слова, с которых началось их путешествие. — Я пошлю сообщение отцу, что с нами все в порядке и мы скоро навестим его. Это тебя устроит?
Эти слова звучали обнадеживающе. С какой стати он стал бы настаивать на ее присутствии, если бы не питал к ней никаких чувств? Алисия кивнула в знак согласия.
Трэвис почувствовал перемену в ее настроении, но расслабляться было еще рано. Он должен быть уверен в ее чувствах, а он знал только один способ, как это сделать — уложить ее в свою постель. Помимо того, что Трэвис не знал, будет ли она благосклонна к нему или он навсегда испортил их супружеские отношения, его беспокоило состояние ее здоровья. Возможно, она еще не совсем здорова или ему не стоит рисковать из-за вероятности новой беременности через такой короткий срок? Будь на месте Алисии другая женщина, он бы, не раздумывая, повалил ее и сделал все по-своему. С этой же женщиной Трэвис никогда не знал, что от нее ожидать, но она была ему дороже всех на свете. Только понял он это слишком поздно и не хотел больше допускать ошибок.
Трэвис нехотя убрал руки с ее плеч и, поцеловав в щеку, произнес:
— Пойду поищу посыльного, а потом отведу тебя куда-нибудь поесть.
Тихо ступая, он вышел из комнаты, а Алисия отругала свое отражение в зеркале. Ну почему она не подала какой-нибудь знак, не сделала какое-то движение, не предприняла ничего для того, чтобы он понял, что она его любит? Сможет ли она когда-нибудь поступиться своей упрямой гордостью, чтобы показать, что хочет опять стать его настоящей женой, что была не права, отвергая его? Или она все еще боится насилия, которое когда-то стало поводом их разрыва?
В эту ночь Алисии предстояло спать на кровати с высокими резными столбиками, подобно той, что осталась в их прежнем доме. Она отважилась надеть светлую батистовую ночную рубашку с изящной вышивкой на глубоком декольте и с длинными вырезами от лодыжек до колен. При каждом движении ее тело неприлично обнажалось, а почти прозрачная ткань практически ничего не скрывала. Это было уже слишком, и она решила поискать другую рубашку, но было поздно; поскольку она услышала шаги Трэвиса.
Трэвис успел заметить только мелькнувшую лодыжку, впрочем, тут же скрывшуюся под одеялом. Он медленно закрыл за собой дверь и посмотрел на роскошные волосы, рассыпавшиеся по ночной рубашке, которая подчеркивала соблазнительность ее тела. Он перевел взгляд с нежных округлостей на порозовевшие щеки Алисии, уклонявшейся от его взгляда, и спокойно прошел к скамейке.
— Не думала, что придется спать в постели, в которой ты спал со своей любовницей, — неожиданно высказалась Алисия.
У Трэвиса, присевшего, чтобы снять сапоги, дернулись уголки губ.
— Это моя кровать, и я делил ее только с бутылкой виски.
Его невозмутимость разозлила Алисию. Желая спровоцировать его, она продолжала наступать:
— Где она сейчас? Ты нашел ее, когда выходил прогуляться после ужина?
Трэвис спокойно стянул рубашку и бросил на скамейку. Мерцающий свет лампы отбрасывал блики на его худощавый торс, высвечивая бронзовые пятна на его груди.
— Мы разошлись много лет назад. Я даже не помню ее имени. В чем дело, Алисия? Неужели ты начала меня ревновать?
Она бросила на него сердитый взгляд.
— Если бы это было так, я бы уже давно изошла от ревности. Когда твои шлюхи рассказывают мне, как ты хорош в постели, а твоя индейская возлюбленная живет на нашей земле, не говоря уже о тех женщинах, с которыми ты общался в последние месяцы, а теперь еще и это… — Она вытянула руку, указывая на кровать. — Это ты тоже вырезал для нее, да?
В черных глазах Трэвиса промелькнул дьявольский огонек, когда он поднялся на ноги и шагнул к злополучной кровати. Подтянув одеяло к подбородку, Алисия вызывающе смотрела на него, но он, похоже, решил не церемониться. Одним рывком он сбросил одеяло на пол, обнажив ее соблазнительный наряд. Трэвис задохнулся при виде столь прекрасной картины, и плотоядный блеск в его глазах засиял ярче. Она надела эту рубашку, чтобы доставить ему удовольствие, разве не так?
Длинные ноги метнулись к другому краю кровати, но, прежде чем Алисия успела убежать, Трэвис схватил ее за талию, и они вместе упали на матрас. Прижимая Алисию своим телом, Трэвис сжал ее плечи, вглядываясь в бездонную синь любимых глаз.
— С тех пор как мы встретились, у меня никого не было, кроме тебя. Ты единственная женщина в моей жизни, Алисия, и ты сводишь меня с ума. Признаю, я заслужил все твои обвинения. Я и расстраивал, и унижал тебя, и пугал без причины. Но должен же быть этому конец, Алисия? Ты мучила меня очень долго за все мои прегрешения. Пора уже покончить с этим, как ты думаешь?
Его руки обжигали тело, а обтянутые оленьей кожей ноги находились в слишком опасной близости от ее самого чувствительного места, пробуждая в ней неуправляемые эмоции. Взглянув на его мужественные черты лица, Алисия с трудом удержалась, чтобы не прикоснуться к нему. Ей хотелось приласкать его и вернуть ему смех. Но она окаменела.
— Когда ты будешь обращаться со мной чуть лучше, чем с лошадью, которую ты объезжаешь или выгуливаешь на пастбище, — только тогда, — хрипло прошептала она с гордым вызовом, но сердце ее колотилось от страха. Она очень хотела его, но еще больше хотела его любви. Могла ли она требовать этого?
Трэвис внимательно смотрел на ее бледное лицо в ореоле темных локонов. Его чресла болели от желания обладать ею, и он был уверен, что уже совсем близок к этому, но, оказывается, все не так просто. Она приняла его назад без слова упрека, ни разу не пожаловалась на то, что он оторвал ее от дома и вовлек в опасное путешествие по реке, лечила его, нянчила их сына и терпела его характер — но не желает уступать ему в постели. Почему?
