Джулия Грайс - Дикие розы
– Заткнись!
Слова Санти ядовитыми иглами кололи его сердце, раздирали грудь, теребили натянутые струнами нервы.
– Ладно, ладно. Не переживай. Даже если человек теряет любимую жену, он не должен оставлять надежду снова ее обрести. Женщины склонны менять свои пристрастия. Она к тебе еще вернется.
– Я сказал, заткнись, ублюдок! А не то пожалеешь!
Доктор Санти снова принялся что-то насвистывать. Дональд мрачно посмотрел на него. Когда-нибудь… Жаль, что нельзя избавиться от него сию секунду. Доктор ему еще нужен. Слава Богу, что он так же увяз в этом деле, как и сам Дональд. А то от него всякого можно ожидать…
Дональд вдруг вспомнил выкрики Корри об Иле Хилл и газетной вырезке. Он и думать забыл об этом чертовом клочке бумаги!
Значит, Корри рылась в его вещах! Он просмотрел все свои карманы, все отделения кожаного денежного пояса. Ему пришлось хорошо постараться, чтобы обнаружить эту улику. Ну да, конечно, потом он вспомнил, как шесть лет назад вырезал ее из колонки полицейской хроники центральной чикагской газеты. Бумага пожелтела, буквы наполовину стерлись. Надо же быть таким дураком, чтобы таскать при себе все эти годы какую-то никчемную ветошь, которая, тем не менее, могла его изобличить.
Ведь он так тщательно следил за тем, чтобы ни единый след из его прошлого не просочился в настоящее. Он изменил фигуру, имя, прическу. Отказался от любимых очков в роговой оправе, без которых ему было трудно читать. Переехал в другой город, изменил род деятельности и социальный статус. Дональд сменил все, кроме денежного пояса, с которым не расставался долгие годы, к мягкости и удобству которого привык.
Дональд поежился и пересел со скамейки прямо на дно лодки, устланное грубым брезентом. Если бы он верил в духов и привидений, то решил бы, что это рука погибшей в огне девушки подбросила ему в бумажник злосчастную газетную вырезку. Абсолютно бредовая мысль для человека, привыкшего крутиться в мире власти, денег и фактов.
Он сам во всем виноват, неправильно повел себя с Корделией Стюарт. Он так сильно желал ее, что невольно попал в зависимость от объекта своего желания. И поэтому теперь, когда все надежды рухнули, когда Корри бросила его, так невыносимо ноет сердце.
Проводник выплюнул коричневую табачную жвачку в воду и сказал:
– Сейчас за поворотом будет маленькая бухточка. В нее обычно заходили пароходы, чтобы пополнить запасы топлива. Но это было давно, еще когда Баннон держал здесь свою факторию. Неплохое местечко для привала, особенно для молодой парочки, которой некуда спешить.
– Да?
Дональд чувствовал, как напряглись его мышцы, а в висках застучала кровь.
– Ну так вот. Чем он только не торговал. И отказа не было никому – будь ты туземец или старатель.
– Это ты о ком?
– Да о Банноне. О ком же еще? У него была маленькая жена блондинка. Она немного тронулась умом, к несчастью, вот Баннону и пришлось вернуться вместе с ней в Сиэтл. Перед дверью их дома одно время рос огромный розовый куст. Цветы на нем были желтые, как самородки.
Билли Уоткинс хихикнул. Дональд неприязненно посмотрел на него. Это был лучший проводник во всем Доусоне, но ему пришлось рассказать историю о том, что Дональд ищет свою сбежавшую жену и ее любовника, укравшего у обманутого мужа золотого песка на десять тысяч долларов. Потом, когда все будет кончено, с Билли произойдет несчастный случай. Каждому известно, каким опасным становится течение реки в некоторых местах. То, что Билл погибнет, никого не удивит. Человеческая смерть здесь – обычное явление.
– Вы как хотите, а я одного не могу понять. Почему этот парень, что сбежал с вашей женой, не торопится замести следы? Это странно и довольно глупо с его стороны. Будь я на его месте, я бы так запрятался, что никто бы меня не отыскал, пока бы я сам этого не захотел.
– Вы с ним разные люди, вот и все.
– Да. Это точно. Какой-то он дурак, честное слово!
«Или, наоборот, гораздо умнее, чем мы думаем». – Дональд не сказал этого вслух, лишь побелевшими пальцами впился в начищенный до блеска ствол ружья.
Это случилось после двух дней беспрерывного, томительного ожидания. Корри проводила время, ухаживая за розами и думая о незнакомке, которая их взрастила. Полоская в реке белье, Корри поминутно окидывала беспокойным взглядом водную гладь.
Ей было бесконечно жаль оставленных на борту «Ханны» камеры и коробки с фотографиями, Куайд обещал ей, что, как только они доберутся до какой-нибудь цивилизации, он заявит в пароходную компанию. Вряд ли Дональд переправил багаж в другое место до своего возвращения.
Корри очень надеялась на это. Она с радостью отдала бы любые деньги, заплатила бы любые штрафы за просроченное хранение, только чтобы вернуть свою любимую камеру и дорогие сердцу фотографии…
Корри подняла голову и увидела приближающегося Куайда. Он возвращался из очередного обхода берега – он совершал их регулярно, чтобы не пропустить момента появления лодки Дональда.
– Зачем ты стираешь? Совершенно бессмысленное занятие в этом месте. Посмотри, какая грязная вода.
– Да, я знаю. Здесь илистое дно, вода сразу мутнеет. Но я не могу сидеть сложа руки, мне надо чем-нибудь заняться. Я уже раз пятнадцать мыла и скребла нашу лачугу, перебирала постель и вещи. Так что если до нашего прихода в доме и жили привидения, то теперь можно быть уверенным – нет ни одного.
Куайд печально улыбнулся.
– Ты знаешь, я несколько раз пытался начинать статью о Ноуме. Когда я уезжал из Доусона, у меня была идея написать что-нибудь колоритное я захватывающее о том, что представляет собой путь вверх по Юкону на самодельном суденышке. Но оказалось, что я ввязался в такую авантюру, о которой невозможно ничего написать. Читатель в это никогда не поверит.
Корри кивнула.
– Делия… – Куайд подошел и поднял ее с песка. – Делия, ты жалеешь, что осталась со мной?
– Жалею? Я никогда не буду жалеть об этом, Куайд.
– Ты уверена?
– Да.
Корри выронила из рук мокрый жгут юбки и потянулась губами к лицу Куайда. Он обнял ее, и Корри ощутила прикосновение его мускулистого, сильного тела, а вслед за этим – горячих, нежных губ. Их поцелуй был страстным, долгим, потом Корри отстранилась от него и сказала:
– Вот тебе подтверждение моим словам.
– Я знаю, Корри, как тяжело ожидание. Мне следовало оставить тебя на Сороковой Миле и сделать то, что я должен, в одиночку.
Куайд оглянулся на реку, голубизной сверкающую на солнце. Вдоль берега плыла огромная тинистая глыба. Она зацепилась за корягу и стала собирать на себя щепки и травинки, плывшие по течению. В кустах на другом берегу реки пела иволга.
