Пенелопа Томас - Отчаянная
— Навряд ли это игра, — возразила она — Хотя могло быть игрой, если бы не ты.
— Что ты имеешь ввиду? — не поняла я ее намека.
— Миссис Мэдкрофт и ее сеансы, — ответила Фанни. — Она восхитительная старая обманщица и устраивала свои сеансы для веселья.
В ее словах явственно прозвучала ирония блестящего актера по отношению к другому, бездарному собрату по профессии.
— Но в таком случае, что ты скажешь обо всем, что произошло здесь, в церкви? — требовательно спросила я. — И какое отношение имеет все сказанное тобой ко мне?
— Ты была той, кто заставил маму вернуться, — сказала Фанни. — Я поняла это сразу же, как только посмотрела альбом с вырезками. Миссис Мэдкрофт не могла этого сделать ни тогда, когда работала с твоей матерью, ни без нее. Успех сопутствовал миссис Мэдкрофт лишь тогда, когда ей ассистировали или твоя мать, или ты. Не случайно с уходом твоей матери миссис Мэдкрофт провалилась в полосу неудач и забвения. Удачи стали сопутствовать ей только с твоим приездом. Какой вывод я могла сделать из всего этого?
Я с изумлением смотрела на Фанни, размышляя над тем, насколько она права. Если она права, то многое в поведении миссис Мэдкрофт становилось мне понятным. Например, то, что она пригласила меня в Лондон. А также ее отчаянное нежелание расставаться со мной. Понятнее стали и наши с ней расхождения в ощущениях по приезду в Эбби Хаус. Я здесь ощутила нечто зловещее, а она только печальное. Припомнилось, как во время сеанса в церкви она совершенно не заметила изменение в пламени свечей. Получалось, что она не заметила появление того, кого вызывала.
Мне стало горько.
А мысль работала дальше. Почему миссис Мэдкрофт так точно высчитала планы Урсулы с использованием альбомов? Да потому, что сама при случае прибегала к обману. Судя по всему, умела строить хитроумные комбинации.
Мысль продолжала свою работу, высвечивая для меня все новые и новые грани наших взаимоотношений с миссис Мэдкрофт. Почему она так настойчиво подчеркивала в разговоре со мной слово «перехитрили»? Она, конечно, понимала, что нам с ней не под силу перехитрить мистера Ллевелина. И тем не менее, она старательно внушала мне эту мысль. Ясно почему. Она прекрасно знала, что я не позволю себе хитрить с Эдмондом, что я пойду и расскажу ему все о моей матери. Он, разумеется, откажется от меня. А это как раз то, что нужно миссис Мэдкрофт. Она любой ценой стремилась сохранить меня возле себя. Даже ценой разрушения наших отношений с Эдмондом. Но при этом она изо всех сил делала вид, что заботится обо мне и дорожит нашей дружбой.
Теперь мне многое стало понятнее и в поведении мистера Квомби. Проработав с ней много лет, он, конечно, понял, что результаты сеансов в Эбби Хаус нетипичны для сеансов «Милой леди». Он понял, что причина во мне, и сделал ставку на меня. Проще говоря, решил поменять миссис Мэдкрофт на мисс Кевери.
Смех, Фанни напомнил мне, что я здесь не одна. Пришлось прервать свои размышления.
— Но почему ты пригласила миссис Мэдкрофт сюда, если знала, что она плутовка? — спросила я строго.
Фанни продолжала смеяться, но теперь ее смех стал неприятным, он наполнился желчью.
— Неужели ты думаешь, что я действительно хотела вызвать свою маму? — с откровенной иронией спросила Фанни. — Господи, Хилари, я думала, что ты умнее. Ведь я тебе столько рассказала. Неужели ты не поняла, что меня любил только папа. А мама любила только себя. Я для нее была не более, чем простой зритель. Из-за этого я и столкнула ее с галереи… Не думаю, что после смерти ее чувства изменились в лучшую сторону.
Я почувствовала себя на грани шока. Сколько вариантов перебрала я в поисках убийцы. Сколько людей подозревала я совершенно напрасно. И какой неожиданный поворот дела. Настолько неожиданный, что я ничего не могла сейчас сказать. Молчать я тоже не могла. Поэтому сказала первое, что пришло на ум.
— Но ты не могла, — прохрипела я. — Тебе было только десять. Ты была совсем дитя.
— Мама была хрупкой, а я тогда очень рассердилась на нее, — просто сказала Фанни. — Мне главное было застать ее врасплох.
Я смотрела в лицо Фанни и видела лицо ребенка-школьника, который старательно отвечает выученный урок. Ничего больше. Ни единого признака угрызений совести. Абсолютное сознание своей абсолютной правоты. На чем оно основывалось? Может быть, я еще не все знала?
— А почему ты тогда очень рассердилась на нее? — спросила я.
Фанни вздохнула.
— Она собиралась родить ребенка от Винни, — сказала она, глядя мне в лицо. — Они обычно встречались в церкви. Маме нравилось заниматься любовью именно здесь. Это… доставляло ей особой удовольствие.
— И ты знала о ребенке? — не могла я поверить услышанному.
Фанни склонила голову набок и задумалась. По ее отсутствующему взгляду можно было предположить, что она перенеслась мысленно на несколько лет назад, когда происходили все эти трагические события. Кого она сейчас видела, с кем беседовала? Об этом я могла только догадываться. Но вот ее взгляд изменился, она вновь находилась здесь, в церкви.
— Мама говорила мне о ребенке, — произнесла Фанни. — Она никогда не говорила просто так, а обязательно с издевкой. Еще она любила провоцировать людей. Всех, в том числе и меня. Особенно, если у нее под рукой никого не было, кто подходил бы ей для этих целей. Вот и с ребенком она тоже меня постоянно провоцировала. Говорила, что если это будет мальчик, то отец забудет обо мне. Она знала, как сильно он меня любил и всячески старалась разрушить эту любовь. Да, отец был одним из немногих, кто действительно любил меня… Так что видишь, у меня просто не было другого выхода, кроме как…
— Да, вижу, — пробормотала я, думая о своем. Не нравилась мне сегодня Фанни, не нравился этот разговор и особенно не нравилось то, что он происходил в церкви, где погибла Лили. Слишком много в этой обстановке было странного. Странно, что Фанни вдруг решилась на откровенность со мной, странно, что выбрала для этого церковь, странно, что меня сопровождал сюда смех Лили. Интересно, чем все это кончится? Мои предчувствия подсказывали мне, что добром это кончиться не может. Но что грозит непосредственно мне, я не могла знать.
Фанни, между тем, продолжала рассказ.
— Сначала я пригрозила маме, что скажу папе о ее намерении родить, — сказала Фанни, бросив в мою сторону неприятно-резкий взгляд. — Скажу, что это не его ребенок. Но она осадила меня, сказав, что и я тоже не его дочь. И если я вздумаю вмешиваться не в свои дела, то она назовет мистеру Ллевелину имя моего настоящего отца. Нетрудно представить, что за этим последовало бы: отец выгнал бы нас обеих с мамой…
