Жюльетта Бенцони - Катрин и хранитель сокровищ
— Добрый вечер всем, — сказал он. — Простите, что я вас побеспокоил, но мне нужно видеть мэтра Сона.
Хотя на человеке был надет капюшон, скрывавший лицо, Николь при виде его побледнела, и ее передернуло. Катрин нагнулась к своей псевдокузине и прошептала:
— Кто это?
— Жофруа Терраж, палач! — сказала Николь безо всякого выражения.
Жан Сон встал из-за стола и, даже не заботясь о том, чтобы скрыть выражение презрения на лице, втиснулся всем своим обширным корпусом между двумя женщинами и черной фигурой палача.
— Что вам нужно? — грубо спросил он.
— У меня есть к вам дело, мэтр Сон, и очень срочное. Мне приказано построить высокий помост на кладбище Сен-Уан к послезавтра, двадцать четвертому мая.
— Для чего?
Терраж отвел глаза в сторону, внезапно смущенный всеми этими устремленными на него взглядами, выражавшими нескрываемое омерзение.
— Для костра! — отрывисто произнес он. И затем, поскольку никто из присутствующих, у которых кровь застыла в жилах, ничего не сказал, он добавил:
— Настолько высокого костра, чтобы осужденную можно было видеть со всех сторон, и достаточно высокого, чтобы я мог, после того как костер зажгут, подойти к ней сзади и незаметно задушить ее.
Несмотря на то, что говорить слишком откровенно было рискованно, Катрин не смогла удержаться, чтобы не сказать:
— Насколько мне известно, Жанну пока еще не приговорили!
Палач безразлично пожал плечами.
— Что вы от меня хотите? Я получил такие приказания и только выполняю их. Я могу положиться на вас, Мэтр Сон?
— Будет сделано, — сказал Сон, не в силах подавить дрожь в голосе. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Когда он вышел, все оставались неподвижны, будто примерзли к своим стульям, даже Марго, стоявшая с горшком тушеного мяса в руках и тупо глядевшая на дверь, за которой исчез посетитель. Спустя секунду она подошла к столу, поставила на него горшок и торопливо перекрестилась.
— Бедная девочка! — сказала она. — Быть сожженной заживо, какая ужасная смерть!
Тем же вечером, когда закончился самый тихий из всех их совместных ужинов, обитатели дома на улице де Ур собрались в подвале, где к ним присоединились оба Монаха, Исамбар и Мартен, вернувшиеся недавно из Лувье.
И доминиканца, и бенедиктинца объединяло странное выражение на лице, не сулящее ничего хорошего. На их морщинистых и хмурых лицах лежала тень глубокой; скорби.
— Нет, ее еще не приговорили к смерти, — откликнулся брат Исамбар на вопрос Арно. — Но теперь ждать уже недолго. В четверг ее поведут на кладбище Сен-Уан, чтобы публично предостеречь и призвать к покаянию в своих грехах, а также к тому, чтобы она предала себя в руки Церкви в лице ее представителя, а именно, скажем прямо, мэтра Кошона. Если она откажется, ее швырнут в пламя, если же она примет это…
— Если она примет?.. — повторила Николь.
Монах пожал худыми плечами, выступающими под белой рясой и черным плащом. Его изможденное лицо вытянулось:
— По правилам ее должны отвести под охраной в монастырь, чтобы исполнить тот приговор, который трибунал сочтет нужным вынести, но я чувствую, что здесь ловушка: Кошон прячет что — то за пазухой. Он слишком много раз обещал Варвику, что Жанна умрет.
Покуда собравшиеся обдумывали то, что сказал монах, мэтр Сон достал из кармана пергаментный свиток и развернул его на крышке бочки. Затем, придавив свиток канделябром, он расправил его потрескивающую поверхность, ставшую коричневой от времени. В то время как на остальных лицах было написано уныние, он один казался странно удовлетворенным. Его жена заметила это.
— Можно подумать, что ты доволен тем, что сказал сейчас брат Исамбар!
— Более доволен, чем ты думаешь, потому что теперь я вижу реальную возможность спасти ее. Вот это, сказал он, указывая на свой свиток, — план монастыря Сен-Уан, за поддержание стен которого в исправном состоянии я тоже ответствен, и этот план, на мой взгляд, имеет для нас первостепенное значение. Идите сюда я посмотрите…
Они столпились вокруг него, с нетерпением заглядывая через плечо. Жан Сон очень долго говорил тихим голосом…
Глава девятнадцатая. ОГОНЬ И ВОДА
Чтобы быть уверенной в том, что она встанет именно там, где мэтр Сон и Арно хотели ее поставить, Катрин отправилась на кладбище аббатства Сен-Уан рано утром. Она должна была ждать на ступенях полуразрушенного распятия напротив помостов, подготовленных для судей, и маленького эшафота, предназначенного для Жанны. В некотором отдалении между помостами и южной дверью церкви Сен-Уан находился зловещий погребальный костер — высокая пирамида из хвороста, сложенная накануне главным каменщиком.
Вскоре после этого Николь заняла свое место в толпе домохозяек, стоявших в своих лучших нарядах под одной из деревянных галерей, которые окружали вместилище мертвых. Это место было известно как склеп.
Кладбище быстро заполнялось, поскольку теплая погода и жгучее любопытство выманили всех жителей Руана.
Для большинства из них это была первая возможность увидеть Жанну д'Арк.
Вскоре Катрин увидела Арно. В своем тесном поношенном костюме, ссутулив плечи и спрятав лицо под просторным зеленым капюшоном, он стоял как можно ближе к эшафоту, прямо перед линией английских лучников. Держа горизонтально пики, они образовали вокруг эшафота оцепление, но все-таки его мог прорвать кто-то сильный, такой как Арно. Остальные заговорщики тоже должны были занять назначенные места: Жан Сон — на городской колокольне, брат Этьен — внутри церкви.
План каменщика был очень прост. Уже давно он обнаружил в каких-то старых планах церкви подземный ход за пределы города, вход в который находился под одной из плит старого римского склепа. По каким-то причинам никто никогда не упоминал об этом проходе, и теперь мэтр Сон был очень этому рад. Он точно знал, какая плита закрывала старинную лестницу, и, когда его рабочие строили цементное основание, заказанное трибуналом, он расчистил этот камень под тем предлогом, что нужно осмотреть каменные колонны склепа, и показал брату Этьену, как можно его приподнять без особых усилий. Одежда монаха позволила ему войти в церковь, не привлекая внимания. В данный момент ему следовало молиться в склепе, ожидая, когда Арно приведет к нему беглянку.
Обнародованные приказы гласили, что никто не должен двигаться с места, пока не будет вынесен приговор. И тогда представлялись две возможности: либо Жанна подчинится суду церкви и ее передадут монахиням, либо она откажется и ее передадут палачу. В обоих случаях Катрин должна была немедленно забиться в конвульсиях, как будто в состоянии истерии, а Николь должна была создать всеобщую сумятицу и переполох под предлогом помощи ей. Тем временем Жан Сон, стоявший на городской колокольне, откуда он мог услышать пронзительные крики обеих женщин, немедленно начинал бить в оба колокола, Рувель и Каш-Рибо, мощные звуки которых в течение веков призывали горожан к защите города или восстанию.
