Кристина Скай - Рубин
Часом позже Баррет механически разделась, умылась, распустила волосы и забралась в кровать. Она надела только тонкую ночную рубашку из шелка, чей невинный фасон поразительно контрастировал с совершенно неприличной прозрачностью. И это было самым скромным ночным туалетом, найденным Митой в огромном саквояже.
Но все равно Баррет слишком устала, чтобы сердиться на это новое подтверждение дерзости Пэйджена, предполагавшего, что она должна одеваться для его удовольствия, а не для своего собственного. Она была слишком утомлена, и глаза немедленно погрузилась в чудесный сон без сновидений.
– Черт побери, парень не знал ничего, как и все остальные!
Луна то показывалась, то пряталась среди облаков, когда Пэйджен и Хадли пробирались по узкой дорожке к главному дому. Выражение лица Пэйджена было суровым.
– Не могу сказать, что я ожидал чего-то другого. Ракели очень осторожен, как и всегда. Иначе он никогда не достиг бы того, что имеет сегодня: принц-купец из Лондона, обладающий состоянием более пятисот тысяч фунтов.
Полковник неожиданно резко отбросил с дороги мешавшую ветку.
– Как ты можешь быть таким беспристрастным? Было уже слишком много так называемых несчастных случаев. Пока ты можешь предотвратить их вовремя, а что дальше? Мы хорошо знаем, что на этом он не остановится. Что произойдет, если ты не успеешь или не сумеешь перехитрить его?
Лицо Пэйджена было непроницаемо в темноте.
– Я думаю, мой дорогой Адриан, что я все начну сначала. Как я уже делал не один раз прежде.
Полковник фыркнул, пробормотав что-то подозрительно похожее на «хладнокровный, слабоумный идиот».
На самом деле Пэйджен был далеко не так беспристрастен. Внутри он кипел от ярости, желая больше всего на свете выбить все признаки жизни из ненавистного тела Ракели. Но не имело никакого смысла показывать свою ненависть Хадли. Еще совсем молодым Пэйджен узнал, что сила удваивается тайной, что необходимо скрывать все, что для тебя важно, под напускной видимостью безразличия.
Но это безразличие давалось ему нелегко. Даже теперь, при воспоминании о разговоре с перепуганным тамильцем, пойманным у навеса для сушки чая, его руки судорожно сжимали прохладный полированный приклад винтовки. Этот парень все отрицал. Он ничего не видел и не слышал. Он просто оказал услугу приятелю, согласившись передать пакет! Но почему именно здесь? Он не знает, они вместе выпили немало рисовой водки. А друг? Исчез. А жестянка с керосином у двери? Ничего не может сказать. Вероятно, она появилась там раньше, чем он пришел! А куда делся тот пакет, который он собирался доставить? Приятель испугался и унес его с собой, когда убегал. Вопросы иссякли. Опять никаких улик, никаких следов.
Грубо выругавшись, Пэйджен приказал отпустить его, предупредив, что, если он когда-либо снова появится на земле Виндхэвена, его посадят на кол и оставят на съедение пиявкам. Лицо нарушителя при этих словах приняло оттенок гнилых бананов.
Пэйджен не сказал больше ни слова, пока они не добрались до дома. Свет в столовой был уже погашен, так же как и в комнате Баррет. Ее закрытые окна легко было увидеть с дорожки, по которой они пришли. Пэйджен почувствовал внезапный приступ острого сожаления. И одиночества.
– Спасибо за помощь, Адриан.
– Ерунда, старина. Я только случайно оказался в нужном месте в нужное время. Счастлив оказать услугу. – Полковник опустил глаза, смущенный похвалой Пэйджена и его очевидной меланхолией. – Теперь самое время отправиться в кровать. У нас был чертовски длинный день.
Пэйджен слушал, как его шаги затихают в дальнем конце коридора. Дом погрузился в сон. Пэйджен обернулся к комнате с закрытыми ставнями. Комнате, где она спала в блаженном неведении об опасности, которая подстерегала их всех.
Только на пороге дома он резко остановился. А потом решительно повернул к своему кабинету. Там у него в столе хранилась бутылка прекрасного старого виски, которое он приберег для особого случая. Сегодня был как раз такой особый случай.
Но, сделав первый глоток, Пэйджен понял, что ему потребуется кое-что более мощное, чем виски, чтобы уснуть этой ночью. Потребуется теплое шелковистое тело Баррет, прижавшееся к нему в экстазе. Или слова любви, бездумно срывающиеся с ее губ. А лучше и то и другое.
Через пару часов он наконец-то задремал, сидя в потертом старом кресле в своем кабинете. Пэйджен заснул не раздеваясь, его длинные ноги в запыленных ботинках опирались на бамбуковую скамеечку. Бутылка виски рядом с креслом наполовину опустела. Его дыхание стало тихим и равномерным, когда первые серые струйки дыма медленно просочились под дверью и заклубились в комнате.
Глава 42
Облака, плотные и волнистые, тонкие и легкие, всевозможных форм и размеров, проплывали по голубому небу. Но вот они перестали быть облаками, изменили цвет, синее небо исчезло. Теперь они угрожающе клубились, напоминая змей. Теперь они стали густыми и ядовитыми. Теперь это был дым.
Вздохнув, Баррет села в кровати. Она заморгала, чувствуя горячую, ноющую боль в горле. Тонкие струйки дыма, ползущие над полом, становились гуще. Но Баррет все еще не двигалась, парализованная сном, уверенная, что это был очередной кошмар.
Только когда первая горячая волна удушливого воздуха заполнила комнату, она окончательно проснулась и ошеломленно вскочила. Резкий кашель потряс ее тело, как только горячий воздух наполнил легкие. Господи, Виндхэвен охвачен пожаром!
Отлично, подумал человек, сидящий в темной комнате. Жаль, что люди Нигала поймали парня, которого он послал с керосином к сушильному навесу. Но эта неудача могла быть и полезной для его собственной цели, поскольку отвлекла всеобщее внимание. Теперь ему оставалось только сидеть и ждать. Через несколько минут у него будет вся необходимая информация. Его глаза сверкнули. Или Виндхэвен рухнет, похоронив под обломками всех его обитателей.
Баррет метнулась к двери, стараясь стряхнуть остатки сна. Внезапно она вздрогнула и остановилась перед тяжелой тиковой дверью. Потом осторожно прикоснулась к дереву и тут же отпрянула. Деревянная поверхность обожгла ее, а это означало, что снаружи бушевало пламя. Баррет развернулась, сдернула с кровати толстое стеганое одеяло, сунула ноги в ботинки и пробежала в угол спальни, где стояли два фарфоровых кувшина с водой для умывания. Схватив оба кувшина, она устремилась к веранде.
Дверь на веранду распахнулась, и прохладный чистый воздух освежил лицо. Баррет мгновенно захлопнула за собой дверь, зная, что приток свежего воздуха только добавит свирепости пламени. От двери до главного входа было всего около пятидесяти шагов по широкой веранде. Баррет дрожащей рукой распахнула переднюю дверь и отпрянула от ужасающей картины – оранжево-красное пламя смешиваюсь с клубами черного дыма; жара и дым чудь не заставили ее отказаться от своего намерения. Но Баррет подавила страх. Она бросила на землю стеганое одеяло, полила его водой из кувшина и обернула вокруг себя наподобие тупики.
