Сьюзен Кинг - Пронзенное сердце
Кожа Уайтхоука приобрела каменный оттенок. Он сложил губы, беззвучно произнося какое-то слово.
Эмилин нагнулась.
— Священника, — произнесла она.
Николас сунул руку в карман куртки и достал маленький молитвенник, спасенный Эмилин. Он протянул книгу Уайтхоуку.
Схватив ее, граф закашлялся, и в груди его поднялось немыслимое клокотанье.
— О господи! — не выдержала Эмилин. — Неужели ничем нельзя ему помочь?
— Сейчас, — коротко ответил Николас, схватив маленький кувшинчик, переданный Питером. Сорвав восковую пробку, он поднес кувшин к губам Уайтхоука. Старик глотнул, кашлянул, глотнул снова.
Слезы наполнили глаза Эмилин: настолько больно было видеть человека, еще полного сил и огня, в таком жалком состоянии. Он мог умереть в любую секунду.
— Милорд, — проговорила она, — милорд, вы должны узнать кое-что.
— Что? — нетерпеливо вмешался Николас
— Леди Бланш умерла вовсе не от голода. Я нашла письмо, милорд, в башне. Она принимала лекарство от сердца. Леди Бланш собиралась просить у вас мира на следующее утро, милорд. Но нечаянно приняла слишком большую дозу настоя. Или же наоборот, не успела его принять, и сердце ее остановилось.
Эмилин схватила руку Уайтхоука в свою.
— Она не собиралась умирать, милорд. И вовсе не вы убили ее. У нее было очень слабое сердце, и она это знала. Но она хотела жить как можно дольше.
— Если это правда, сэр, то на вас не лежит грех ее убийства, — тихо проговорил Николас.
Уайтхоук с трудом вдохнул и мрачно взглянул на Николаса.
Эмилин наклонилась к нему.
— Милорд, — прошептала она, — леди пишет также, что у вас есть сын. Он мужественный и целеустремленный человек. Хороший человек, милорд.
Она подняла глаза на Николаса. Его взор был исполнен сочувствия и понимания. Он смотрел на отца, и на щеках его, как всегда в минуты глубокого волнения, появились красные пятна.
Уайтхоук снова закашлялся, однако клокотанье в его груди стало заметно тише. Прижав молитвенник к груди, он открыл было рот, глядя в глаза сыну, но потом снова упрямо закрыл его.
— Я часто поступал, поддаваясь гневу, милорд. Да и нередко забывал о чести. Я прошу у вас прощения.
— Мой характер, — прошептал Уайтхоук. — У тебя мой характер.
Дрожащими пальцами Эмилин убрала волосы со лба графа. Завывание в его груди стихало. Граф дышал.
— Травы помогают, — произнесла Эмилин.
— Если у него появятся силы, мы перенесем его в теплое место, — решил Николас. — Питер! — обратился он к другу, — организуй носилки!
Уайтхоук пошевелился.
— Нет, — решительно отказался он, — я не хочу, чтобы меня несли! Посадите меня на коня!
— Но, милорд… — запротестовала Эмилин.
— Хорошо, милорд, — Николас понял отца. Он поднял его на ноги. Качаясь, граф оттолкнул сына и медленно пошел к своему коню.
Молча он отдал молитвенник Эмилин. Она взяла книгу, глядя на графа широко открытыми глазами. Она не сомневалась, что, то мгновение искренности и нежности, которое она видела в лице и глазах графа, было истинным. Что бы ни произошло после того, как Уайтхоук узнает о существовании документа о принадлежности земель в долине Арнедейл, она верила, что мир может быть достигнут.
— Миледи, — произнес Уайтхоук, — я не выказывал вам того почтения, которого вы заслуживаете. Прошу прощения.
— Прощаю охотно, — ответила Эмилин. — Милорд, — продолжила она, — вы еще чрезвычайно слабы и нуждаетесь в помощи. А путь до Грэймера, далек и труден.
— Поезжайте в Хоуксмур, — спокойно предложил Николас.
Уайтхоук взглянул на него.
— Ты примешь меня там?
Николас провел рукой по шее светлого коня.
— Я когда-то уже говорил вам, что прощение — эта та добродетель, которой я так и не смог научиться. Но моя супруга сумела доказать мне, что семья — это один из самых ценных на свете даров. И если уж мы удостоились этого дара, то нельзя отбрасывать его и рвать связь, созданную Богом.
Эмилин с удивлением взглянула на мужа и взяла его за руку. Он крепко сжал ее ладонь и снова взглянул на отца.
— Твоя леди верна и сильна духом, — мрачно признал Уайтхоук. — Такой же была твоя мать, теперь я это понимаю. Если бы только мы с Бланш не были так упрямы! Мы погубили друг друга.
— Добро пожаловать в Хоуксмур, сэр, — повторил Николае. — Нам есть что обсудить, когда вы поправитесь.
Уайтхоук кивнул.
— Я хотел бы увидеть письмо, миледи.
— Милорд, вы обязательно его прочтете, — мягко заверила Эмилин.
Уайтхоук согласно кивнул, повернул коня и медленно поехал к Хоуксмуру. Его отряд в молчании следовал за господином.
Николас взял книгу из рук Эмилин и быстро перелистал ее.
— Мне кажется, я ее помню.
— Она и предназначала ее тебе. Николас взглянул вопросительно.
— Леди Бланш положила акт о земле в эту книгу. Он быстро открыл ее и вытащил из-под обложки сложенный пергамент, скрепленный королевской печатью.
— Земля принадлежит монахам, тебе и леди Джулиан.
— Я вижу. — Он снова сложил документ и засунул его обратно. — Лучше бы монахи получили в свое распоряжение весь этот участок. Мне кажется, Джулиан не будет возражать.
Эмилин кивнула.
— Она будет довольна. Николас, неужели сегодня это действительно был Элрик? Что теперь станет с Лесным Рыцарем?
— Конечно, именно Элрик. Своим чудесным явлением он спас нам жизнь. А если документ моей матери подлинный, в чем трудно усомниться, то теперь Лесной Рыцарь понадобится лишь в Майский день.
Улыбнувшись, Эмилин оглянулась и увидела, как Уайтхоук медленно едет по равнине.
Его понятие о чести рассылалось в один миг — с жалостью подумала девушка.
— Я боялась, что твой отец умрет и не узнает правды ни о Бланш, ни о тебе, — призналась она. — Он сейчас очень дорожит открытием.
— Он слишком упрям, чтобы умереть. Хотя в последнее время на его долю пришлось чересчур много бед. Утром его предал король, которого он поддерживал изо всех сил. Если бы смерть была предпочтительней, он бы сейчас умер. — Николас провел рукой по припорошенным снегом волосам. Он выглядел страшно усталым. Эмилин припала к его груди, и он погладил ее по голове. — Эмилин, — произнес Николас после недолгого молчания. — Это ты стреляла в Шавена?
Девушка с несчастным видом кивнула.
— Теперь на моей душе тяжелый грех. Никогда больше не возьму в руки лук. Я старалась спасти тебя.
— Правильно, милая, — согласился барон. — Но взгляни-ка!
Она посмотрела туда, куда он показывал, — на двух воинов из Хоуксмура, опустившихся на колени у тела Шавена.
— Ах, Боже! — Эмилин в ужасе закрыла глаза рукой.
— Посмотри же! — настойчиво повторил Николас. Она открыла глаза. Шавен сел, растирая шею. Николас засмеялся.
