Лаура Кинсейл - Госпожа моего сердца
Она не умела врать. Никогда этого у нее не получалось как следует, а имея дело с Джианом, нечего было и думать о лжи. Джиану понадобилось только пробормотать «твоя сестра», и она выложила ему все, что знала, обо всем, что он хотел узнать. «Гай», — пробормотал он, и она послушно пошла с ним без возражений или мольб, как кролик, уносимый волком в свое логово.
Он убьет бедного сумасшедшего рыцаря, который так влюблен в Меланту. Она не хотела допустить этого, и сделала последнюю отчаянную попытку сопротивления у небольшого старого каменного причала, полузаросшего тростником. Но он просто сжал ее горло и стал так сильно давить, что она не могла больше выдержать из-за боли и страха. Задыхаясь и заглатывая воздух, она выползла из лодки и повела его по тропинке в тростнике.
Дверь, ведущая в коридор пивоварни, оказалась не запертой и была слегка приоткрыта. У Кары вдруг возникла шальная надежда. Она уже набрала в легкие воздуха, чтобы закричать, но в этот момент на ее рот легла рука Джиана. Другой рукой он тихо погладил ей шею.
— Тихо, — прошептал он ей в самое ухо. — Будь так добра, не губи себя. Дверь открыта, значит, он бежал?
Она затрясла головой.
— Значит здесь еще кто-то есть. Принцесса? Она облизала губы и снова покачала головой.
— Твой англичанин?
Кара опять затрясла головой. В этот момент наружу из-за двери донесся голос Аллегрето. Его издевательский смех.
Джиан не двигался и продолжал держать ее за шею. Он повернул голову. Да, ленивые интонации говорившего бесспорно выдавали Аллегрето. Но, тем не менее, Джиан сдавил ей горло и прошептал:
— Кто это?
Затем он неожиданно толкнул Кару сквозь дверь. Она упала на колени, раздирая ладони в кровь, и завизжала. Джиан быстро шагнул мимо и, схватив ее, потащил за собой.
— Аллегрето! — закричал он в диком ожесточении, в котором слышалась боль. Звук его голоса загремел в коридоре и, отразившись, возвратился к ним. Дверь в саму пивоварню была приоткрыта. Он пнул ее и вышел на площадку, откуда открывался вид на большой подвал. Там, рядом с колодцем, сидел Аллегрето. Сумасшедший рыцарь был прикован за руку к стене.
— Аллегрето! — прошептал Джиан.
В своей безумной надежде Кара рассчитывала, что Аллегрето услышит из-за приоткрытых дверей их приближение и убежит, но он не двигался, по-прежнему сидя на краю колодца и глядя на воду. Из его онемевших пальцев выпала кожура апельсина и, упав в воду, поплыла, качаясь по ней. Яркое пятно на поверхности большой черной луны.
Джиан тихо произнес: — Посмотри на меня. Аллегрето не двинулся. Он закрыл глаза.
— Не сделаешь даже этого для меня? Даже такой малости, когда я прошу тебя об этом, мой сын? — Его губы сжались, и стали видны зубы. — Мой сын. Посмотри на меня.
Аллегрето поднял голову. Он увидел Кару. Из его горла вырвался тихий стон: слабый, как вздох.
— А теперь встань.
— Мой господин…
— Молчи. Я не желаю слышать твоего голоса. Встань.
Аллегрето поднялся. У него был и меч, и кинжал, но он даже не дотронулся до них. Он встал, а затем, как подкошенный, рухнул на колени.
Джиан обернулся к Каре. Грациозным жестом он указал ей, чтобы она спускалась. Она двинулась вниз, продолжая давиться слезами. В абсолютной тишине, наступившей теперь, эти сдавленные звуки казались громкими рыданиями. Джиан подвел Кару к своему коленопреклоненному сыну.
— Донна Кара, взгляните на великую любовь, — сказал Джиан. — Великую, так как ради вас он предал своего отца. И ради вас он покончил с собой.
— О нет! — забормотала она. — Нет!
— Нет? Так это не ради вас? Но это так. Посмотрите, как он глядит на вас. Вы хороши, не прекрасны, но привлекательны. Такой невинный взгляд… и вот его сердце уже готово к предательству. Забота о твоей безопасности… о твоей жизни. Насчет тех ракушек, от которых ты уберегла свою госпожу. А может быть, ты ее как раз и не уберегла? Я допустил маленькую глупость, поверив во все это. Я слишком любил своего сына. Я был глуп.
Аллегрето молчал. Его глаза потухли, взгляд ничего не выражал.
— Но, может статься, я и прощу его. Кое-кто еще был даже более лживым по отношению ко мне, чем мой сын. Моя благоверная ведь так стремилась все это время поскорее увезти меня отсюда прочь. — Джиан отвернулся от сына и подошел к рыцарю принцессы Меланты, который молча наблюдал за всем этим. — Я должен благодарить судьбу и свой скудный ум, который еще остался у меня, что не прикован таким же образом, как эта бедная дворняга в ожидании милостей, обещанных наследницей. Она любит тебя? Он стал рассматривать рыцаря, который ответил ему жестоким и даже звериным взглядом.
— Она любит тебя?
— Она моя жена!
— Да нет же, любит она тебя?
— Спроси у нее самой. Джиан дернул головой.
— Она отвергла тебя. И все же ты здесь, а не под грудой мусора, где я хотел бы тебя видеть. Она прощает донне Каре отравленные ракушки, потому что может купить этим службу моего сына. Она лежала рядом с тобой в постели, боялась тебя и лгала тебе! — Он схватил голову руками. — МЕЛАНТА!
Рыцарь пошевелился. Вспыхнул луч, отраженный от взметнувшейся стали, лязгнули оковы, и помещение заполнил грохот. Буквально рядом с виском Джиана просвистела и обрушилась на пол часть свободной цепи от оков рыцаря. До Джиана не хватило совсем немного. Он отшатнулся и пришел в себя. Рука метнулась к рукоятке меча.
— Он сумасшедший, — в отчаянии крикнула Кара. — Моя госпожа уверяет, что он сумасшедший. Она хочет выйти за вас замуж. Не убивайте его!
Джиан повернулся к ней, и она пожалела о том, что заговорила. У нее в голове пронеслось, что за ее спиной так близко ступени, что ее в кузнице ждет Гай, и на глаза снова навернулись слезы.
— Смотри-ка, Аллегрето, какое доброе сердце у твоей девы. Разве я не говорил, что она достойна тебя? Да она слишком хороша для тебя.
Его сын ничего не ответил. Он по-прежнему стоял на коленях, глядя на каменный пол.
— Я не стану сейчас протыкать насквозь бедную дворнягу. Слышишь, донна Кара? Я не могу устоять перед женскими мольбами. Да-да, ты действительно слишком хороша для моего сына.
Аллегрето дрожал и так часто дышал, словно должен был вот-вот разрыдаться, но не мог.
— Посмотри на него. Как испуган. Может мне простить его, донна Кара? Его жизнь в твоих руках.
— О да! Прости его!
— Давай поднимайся, мой дорогой сынок. — Джиан коснулся его плеча. Аллегрето дернулся, словно его пронзили. Он поднялся на ноги, но его лицо не выражало ни радости, ни сожаления. Он просто онемел и даже закрыл глаза, когда Джиан притянул его за плечи к себе и расцеловал в обе щеки.
Затем Джиан с силой оттолкнул сына, и тот полетел назад. Кара завизжала. Аллегрето с вытянутыми по направлению к отцу руками перевалился через край и рухнул в колодец. Мгновением позже оттуда раздался громкий всплеск.
