Пенелопа Томас - Отчаянная
Мы остались в гостиной вдвоем с Эглантиной. Она старательно закрыла дверь. Затем повернулась ко мне и приятно улыбнулась. Вернее, изобразила приятную улыбку. Я все равно ощущала в ней какую-то фальшь, и она не вызвала у меня доверия, желания улыбнуться в ответ.
— Мы присядем, — предложила Эглантина. — Так, возможно, будет удобнее.
— Как вам угодно, — сказала я.
Мы сели на диван под высоким и глубоким выступом комнаты типа «фонарь». Она стала с поразительной тщательностью расправлять складки на платье из темного шелка. Это длилось довольно долго. Наконец последняя складка была уложена ровно. Я подумала, что сейчас она начнет разговор. Но нет, Эглантина начала разглаживать морщинки на перчатках. После того, как все морщинки кончились, она развернула свой веер. И лишь после того, как веер был полностью раскрыт, Эглантина повернулась ко мне все с той же улыбкой на лице.
— Я намерена предложить вам выбор, моя дорогая, — произнесла она таким тоном, каким обычно предлагают выбрать пирожное к чаю. — Либо вы соглашаетесь покинуть Эбби Хаус по собственному желанию, либо я расскажу Эдмонду всю правду.
Жесткие слова Эглантины представляли полную противоположность ее манерам. Поэтому мне потребовалось несколько секунд для того, чтобы привыкнуть к этой новой для меня Эглантине. К тому же, постановка вопроса оказалась для меня также совершенно неожиданной. Вначале у меня даже перехватило дыхание. Когда я пришла в себя, заработала мысль. Ясно, подумала я, значит это Эглантина украла альбомы с газетными вырезками. Между тем, Эглантина улыбнулась.
— Я вижу, что мы хорошо понимаем друг друга, — сказала она. — Вы хорошо поразвлекались с моим мужем, но теперь все кончено.
Вот это поворот! Получается, что ни Эглантина, ни этот разговор к альбомам отношение не имеют. Речь идет лишь о Винни.
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы с Винни любовники? — постаралась я спросить как можно спокойнее.
— Конечно, нет, — произнесла она, лениво помахав веером. — Сомневаюсь, чтобы ваша дружба зашла дальше легкого флирта. Большее вы не могли бы себе позволить без мужа. Но вы умно спровоцировали Эдмонда на брак с вами, и теперь ваши руки будут развязаны…
— Спровоцировала, говорите? Но я этого не делала.
— Чепуха, моя дорогая. Вы что, считаете меня полной дурой?
— Нет, я начинаю думать, что вы просто сумасшедшая.
— Едва ли сумасшедшая. Просто привыкла, что мой муж проявляет слабость по отношению к молодым женщинам. Вы должны знать, что вы его не первое увлечение.
— Что ж, несколько минут, о которых вы говорили, уже давно прошли. Подведем итоги. Ваш муж меня совершенно не интересует. Думаю, что я его тоже. Та влюбленность, которую он постоянно демонстрирует, не более чем игра, притворство.
С этими словами я встала и пошла с высоко поднятой головой. Я шла степенно, даже слишком степенно, чего бы себе никогда не позволила Фанни. Видя сейчас мою походку, она ни за что не одобрила бы мое поведение. Уж она-то устроила бы сцену оскорбленного достоинства. Но мне просто хотелось отойти подальше, не теряя чувство собственного достоинства, не давая Эглантине повод для злорадства.
Та жестокость, с которой говорила со мной Эглантина, навела меня на размышления о ее способности или неспособности убить Лили. Тем более, что в день гибели Лили Эглантина с мужем находилась в Эбби Хаус. Я поставила для себя вопрос так: способна ли Эглантина убить женщину, которая создает угрозу ее браку? В существовании такой угрозы я не сомневалась. А Эглантина ощущала ее со стороны Лили непосредственно. Итак, способна или нет? Физически да. А в моральном отношении?
Я не могла с полной уверенностью ответить, что нет. Мои пальцы коснулись дверной ручки, и в тот же момент я почувствовала облегчение. Слава Богу, еще секунда и я уйду отсюда. И как только я окажусь за столом под покровительством Эдмонда и буду ощущать тепло его лучистых серых глаз, весь трудный разговор с Эглантиной покажется мне не более, чем дурным сном.
Но для того, чтобы это стало сном, надо было еще проснуться.
— Не думаете ли вы, что странные отлучки Винни остались мною незамечены? — остановила меня Эглантина резким голосом. — Там, где проваливались другие, не повезет и вам, запомните это. Винни не такой человек, каким кажется при первом впечатлении. Он правдивый, и это многих разочаровывало. Имейте это в виду.
Лестная оценка, которую Эглантина дала своему мужу насчет правдивости, вызвала у меня большие сомнения. Но дело даже не в этом. Просто я не собиралась вступать с Винни в какие-либо отношения интимного характера, и меня мало интересовало, каков он. Мое сердце гулко стучало, и мне хотелось лишь одного: как можно быстрее выйти из этой гостиной.
Уф, наконец-то между мною и Эглантиной дверь. Я облегченно вздохнула и несколько мгновений стояла с закрытыми глазами, приходя в себя. А когда открыла, увидела перед собой… Винни.
Он стоя с опущенной головой и старательно, очень старательно, рылся в своих карманах. В одном, потом в другом… Проверив последний карман, он поднял голову, и его глаза блеснули золотистыми крапинками.
— С вами все в порядке, моя дорогая? — спросил он очень милым тоном. — Вы выглядите немного взволнованной.
— Все в порядке, спасибо, — сдержанно ответила я.
— А я вернулся за табаком для трубки, оставил его в гостиной, — объяснил он свое присутствие за дверью. — О, да вот же где он оказался! Как это я его сразу не нашел?
Жестом балаганного фокусника Винни извлек откуда-то из внутренностей своего пиджака кожаный мешочек с табаком и демонстративно показал его мне. Признаться, мне стоило большого труда сдержаться, не захлопать в ладоши в знак поощрения удачного трюка.
— Вы уверены, что все в порядке? — вновь спросил Винни, возвращаясь к тому, что сейчас его волновало значительно больше, чем табак. — Вы выглядите все же изможденной. Я надеюсь, не из-за того, что вам могла сказать моя жена?
— Конечно, не из-за этого, — солгала я.
— Она может быть временами, как бы это сказать, трудной, — произнес он с извиняющейся улыбкой. — Я надеюсь, что вы проявите достаточно благоразумия, когда вам доведется бывать в ее обществе. Знаете, в прошлом она вела себя совершенно отвратительно. Сейчас по крайней мере…
Винни еще что-то бормотал все с той же извиняющейся улыбкой, но я его уже не слушала. На мой взгляд, Эглантина вела себя «совершенно отвратительно» и сейчас. Следовательно, она или не изменилась, или же прежде вела себя еще хуже. Но это уже проблема их семьи, которая ко мне не имеет никакого отношения.
Эглантина заняла свое место за столом после того, как подали ячменный суп. Меня интересовало, как она поведет себя со мной? Она повела себя так, словно между нами никакого неприятного разговора не произошло. Ко мне Эглантина обратилась дважды. Один раз уточнила какую-то деталь в связи с предстоящей свадьбой, а второй раз в связи со злополучным случаем на побережье. Оба вопроса она задала достаточно корректно, и если в них прозвучал какой-то намек, то никто кроме меня его не заметил.
