Ширл Хенке - Глубокая, как река
Когда Брион обстоятельно ответил на все вопросы, Сэмюэль его поблагодарил и сказал:
— Мадемуазель Сент-Этьен необходимо отдохнуть. Не окажете ли вы нам любезность, указав, как добраться до особняка Дюрана?
Адвокат вызвал элегантное ландо из дома Дюрана, и они покатили в полном молчании по узким кривым улицам, придающим особую прелесть Новому Орлеану. Сэмюэль и Оливия погрузились в невеселые размышления над тем, что ждет их впереди, и не замечали пестрой толпы в красочных нарядах, кружевных металлических оград у домов, сверкающих фонтанов и пышной зелени садов в двориках, мелькавшей в промежутках между зданиями с высокими террасами. Оливия без всякого удовольствия ожидала встречи с дворцом, построенным Шарлем Дюраном в качестве своей городской резиденции. Она не сомневалась, что новый дом не уступает по роскоши поместью на плантации в Байю-Бьенвеню, которое с восторгом описывал им болтливый адвокат.
Наконец экипаж свернул на дорожку, посыпанную гравием, и остановился перед красивым трехэтажным зданием из светлого кирпича. Сэмюэль легко спрыгнул на землю и помог Оливии и ее горничной Тонетте спуститься по ступенькам экипажа. В центре бассейна у дома возвышалась бронзовая статуя обнаженной женщины в натуральную величину, державшей на плече кувшин, откуда била струя прозрачной воды. На широкую террасу, огибавшую здание с трех сторон, выходили высокие стеклянные двери, ведущие в просторные комнаты, повсюду стояли кадки с экзотическими растениями. На террасе, сверкая белозубыми улыбками, толпились чернокожие слуги и перешептывались по-французски.
— Я даже несколько ошеломлена, — призналась Оливия, вцепившись пальцами в руку Сэмюэля, как бы ища поддержки.
— Да, впечатляет, — согласился он после небольшой паузы, внимательно осмотревшись вокруг. Особняк Дюрана выглядел даже внушительнее здания, возведенного в Вашингтоне сенатором Соамсом.
— Сэмюэль, — потребовала Оливия, — немедленно выкинь из головы дурные мысли. Прошу тебя…
— За нами следят слуги, Ливи, — мягко напомнил Сэмюэль и, предложив руку, повел в дом.
Едва они сдвинулись с места, пришла в себя и Тонетта, вросшая в землю с открытым ртом при виде такой роскоши, велела лакею отнести наверх сундук и последовала за хозяйкой. Их с улыбкой приветствовала чернокожая женщина могучего телосложения, назвавшаяся Силией, домоправительницей городской резиденции месье Дюрана. Она провела молодую хозяйку и ее спутника в элегантно обставленную гостиную, предложила сесть и послала служанку за прохладительными напитками. Затем показала Тонетте спальню и проследила за тем, чтобы распаковали и аккуратно разложили вещи Оливии.
Как только слуги удалились, Сэмюэль встал и принялся мерять шагами натертый до зеркального блеска дубовый паркет. В камине, облицованном мрамором и занимавшем почти всю стену, весело потрескивал огонь, отбрасывавший вокруг оранжевые блики. Громадный хрустальный канделябр под потолком освещал прекрасную мебель красного дерева и развешанные по стенам портреты предшествовавших поколений семьи Дюранов, поглядывавших свысока на молодых людей. Полковник остановился перед портретом высокого седовласого мужчины с тонкими, чуть женственными чертами лица, облик которого в его представлении ассоциировался с французской аристократией.
— Надо понимать, это и есть дядя Шарль? — поинтересовался Сэмюэль.
Оливия всмотрелась в холодное аристократическое лицо и сказала:
— По-видимому, он, но мы с ним никогда не встречались. Он немного похож на маменьку, но она всегда была живой, энергичной, а он какой-то высокомерный. — Оливия чувствовала себя очень одинокой, всеми покинутой. — Не оставляй меня здесь, Сэмюэль, — взмолилась она.
Сразу ответа не последовало. Видимо, Шелби набирался храбрости перед тем, как распрощаться.
— Мне надо идти, Ливи, — наконец сказал он. — Ты сама это знаешь. Тебе здесь будет очень удобно, я уверен, — добавил Шелби, обводя рукой красивую гостиную.
— Мне было удобно в хижине Микайи. А это… все это пугает меня. — Она невольно обхватила себя руками за плечи, хотя в гостиной было тепло.
Сэмюэль встал перед ней на колени, взял ее холодные как лед руки и поцеловал.
— Тебе придется остаться здесь, Ливи. Я не могу отвезти тебя к Микайе, а путешествовать одной тебе опасно.
— Ты хочешь сказать, что я обязана жить именно здесь, так как стала богатой? Что отныне мне надлежит утопать в роскоши, поскольку я рождена аристократкой?
— Твои деньги никуда от тебя не денутся, — мрачно заметил Сэмюэль.
— Мне не нужны эти деньги.
— Теперь уже не тебе решать. В данный момент я не могу предложить тебе ни своего имени, ни защиты. Богатство может быть щитом, и сейчас ты в нем нуждаешься.
— Эти деньги всегда будут стоять между нами, — сказала она, глотая слезы. — Мое богатство ранит твою гордость, не так ли?
— Не стану отрицать. Любой мужчина, обладающий достоинством, не захочет, чтобы его содержала женщина. Добывать средства к существованию должен мужчина.
— Ты думаешь, я теперь стану помыкать тобою, как пробовала Летиция? — Оливию неприятно поразили его слова, хотя ничего нового она не услышала.
— Нет, Ливи. У тебя нет ничего общего с Летицией. Боже праведный, мне ли не знать этого? Просто у нас нет сейчас времени для решения этой проблемы.
— Ах, Сэмюэль, что же мы будем делать? — Оливия нежно провела кончиками пальцев по его лицу.
В ответ он улыбнулся белозубой ослепительной улыбкой, от которой у нее всегда начинало горячо биться сердце.
— Над Новым Орлеаном взойдет новая яркая звезда. А я отправлюсь в Бостон к государственному секретарю Монро. И как только освобожусь, вернусь к тебе. — Он посерьезнел, в глазах отразилась печаль, и он добавил: — Только я не могу обещать, что это будет скоро. Развод наверняка займет много времени. И кроме того, вот-вот может разразиться война.
— Я буду ждать столько, сколько потребуется, Сэмюэль.
Он изучал ее лицо так, будто хотел запомнить и сохранить в памяти каждую черточку.
— Я верю тебе, Ливи. И буду писать как можно чаще. Только, сама понимаешь, мне придется в письмах о многом умалчивать, учитывая особенности моей профессии.
— Главное, береги себя. А я буду писать тебе, как тоскую по хижине Микайи и насколько скучна светская жизнь в Новом Орлеане, — пообещала Оливия с напускной веселостью.
— И непременно дай знать, если ты забеременела. В этом случае я сразу же попрошу кузена Нестора и его жену забрать тебя в их дом на плантации.
— Не надо волноваться, любимый. Я же говорила тебе, как хочу твоего ребенка.
