Лиза Клейпас - Люби меня в полдень
Одри проследила за игрой эмоций на лице гостьи.
— Ты собираешься когда-нибудь рассказать ему? — мягко спросила она.
Беатрис моргнула.
— Рассказать о чём?
Чем заработала сердитое фырканье.
— Беа, я не глупа. В настоящий момент Пруденс в Лондоне. Посещает балы, суаре и прочие глупые банальные мероприятия сезона. Она не могла бы написать это письмо.
Беатрис почувствовала, как её лицо сначала стало багровым, а потом побледнело.
— Она отдала мне его до того, как уехала.
— Из-за своей преданности Кристоферу? — у Одри дрогнули губы. — В последний раз, когда я её видела, она даже не спросила о нём. И почему это именно ты всегда доставляешь и уносишь письма? — Она одарила Беатрис любящим, но укоризненным взглядом. — Судя по тем письмам, которые Кристофер посылает нам с Джоном, он совершенно очарован Пруденс. Из-за того, что она пишет ему. И если эта дурочка станет моей невесткой, Беа, то это будет твоей ошибкой.
Заметив, как у Беатрис задрожал подбородок и заблестели глаза, Одри взяла девушку за руку и пожала её.
— Зная тебя, я не сомневаюсь, что твои намерения были самыми благими. Но я совсем не уверена, что таковым будет и результат. — Она вздохнула. — Я должна вернуться к Джону.
Когда Беатрис вышла вместе с Одри в холл, её потрясло осознание того, что совсем скоро её подруга должна будет пережить смерть мужа.
— Одри, — дрогнувшим голосом позвала она, — я хотела бы вынести эту ношу за тебя.
Одри, залившись румянцем от нахлынувших эмоций, долгую минуту смотрела на девушку.
— И именно это, Беатрис, делает тебя настоящим другом.
Через два дня Хатауэйям доставили записку о том, что ночью скончался Джон Фелан. Полные сочувствия, они обсудили, как лучше всего могут помочь осиротевшим женщинам. При обычных обстоятельствах обязанности по визиту к Феланам и предложении своих услуг легли бы на плечи Лео, хозяина поместья. Но он находился в Лондоне на сессии Парламента. В настоящее время там шли жаркие дебаты по поводу некомпетентности и безалаберности, в результате которых крымские войска оказались так ужасающе плохо обеспечены и крайне нуждались в новых поставках.
Было решено, что от лица семьи к Феланам поедет муж Уин — Меррипен. Никто не ожидал, что его примут, поскольку родственники покойного, без сомнения, слишком убиты горем, чтобы с кем-то общаться. Тем не менее Меррипен отвезёт письмо с предложением оказать любую помощь, какая только может понадобиться.
— Меррипен, — попросила Беатрис до того, как он ушёл, — ты не мог бы передать мои соболезнования Одри и спросить, нужна ли ей моя помощь в приготовлениях к похоронам? Или, может быть, она захочет, чтобы кто-то посидел с ней?
— Конечно, — отозвался Меррипен, взгляд тёмных глаз потеплел. Живя с детства с семьёй Хатауэй, Меррипен стал им всем братом. — Почему бы тебе не написать ей записку? Я передам через слуг.
— Минутку, — Беатрис, подобрав юбки, чтобы не споткнуться о них, взлетела по лестнице, спеша в свою комнату.
Она подбежала к столу, вытащила бумагу и перо и потянулась к чернильнице. Но рука замерла на полпути, когда в выдвижном ящике девушка увидела смятый листок.
Это было вежливое, отстранённое письмо, которое она написала Кристоферу Фелану.
Которое так и не было отослано.
Беатрис похолодела, колени угрожающе подкосились. «Господи», — прошептала она, падая в ближайшее кресло с силой, заставившей его угрожающе заскрипеть.
Она, должно быть, передала Одри не то письмо. Неподписанное, которое начиналось словами: «Я больше не могу писать вам. Я не та, за кого вы меня принимаете…».
Сердце Беатрис панически забилось. Она попыталась собрать разбегающиеся мысли, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Письмо уже отослали? Может быть, есть ещё время вернуть его. Она попросит Одри… но, нет, это было бы верхом эгоизма и пренебрежения. Муж Одри только что умер. Она не заслужила, чтобы её беспокоили в такое время по пустякам.
Слишком поздно. Беатрис должна пустить всё на самотек, и пусть Кристофер Фелан делает со странным посланием всё, что хочет.
«Возвращайтесь, пожалуйста, возвращайтесь и отыщите меня…»
Застонав, Беатрис наклонилась и упёрлась головой в стол. Вспотевший лоб прилип к полированному дереву. Она почувствовала, как на стол вспрыгнула Лаки, обнюхала её волосы и замурлыкала.
«Пожалуйста, Господи, — отчаянно взмолилась Беа, — не позволяй, чтобы Кристофер ответил. Пусть всё на этом и закончится. И пусть он никогда не узнает, что это была я».
Глава 5
Скутари[13], Крым
— Лично мне кажется, — заметил Кристофер, поднося чашку бульона к губам раненого, — что госпиталь, возможно, одно из худших мест, где можно надеяться выздороветь.
Молодой солдат, которого он кормил — не старше девятнадцати-двадцати лет, — тихо фыркнул, отпивая бульон.
Кристофера доставили в полевой госпиталь в Скутари три дня назад. Он был ранен при атаке редана[14] во время бесконечной осады Севастополя. Вместе с группой сапёров он тащил лестницу к укреплению русских, а через секунду раздался взрыв, и Кристофер почувствовал, как что-то вонзилось ему одновременно в бок и правую ногу.
Переоборудованные под госпиталь бараки были полны раненых, крыс и паразитов. Единственным источником воды служил фонтан, к нему выстраивалась очередь санитаров, наполнявших вёдра вонючей водой, бегущей тонкой струйкой. Поскольку воду нельзя было пить, её использовали для умывания и стирки перевязочного материала.
Кристофер подкупил санитаров, чтобы ему принесли кружку чистого спирта. Он промыл спиртом свои раны в надежде, что это предотвратит нагноение. Когда он проделал это впервые, то от всполоха чистого огня, прокатившегося по телу, потерял сознание и свалился с койки — это зрелище вызвало бесконечные насмешки товарищей по палате. Впоследствии Кристофер терпеливо сносил их подшучивание, понимая, что мгновения веселья были отчаянно необходимы в этом убогом месте.
Из его бока и ноги удалили шрапнель, но раны никак не заживали. Этим утром он обнаружил, что кожа вокруг них покраснела и уплотнилась. Перспектива серьёзно свалиться от болезни в подобном месте пугала его.
Накануне, несмотря на возмущённый протест солдат, лежащих на кроватях в длинном ряду, санитары принялись зашивать человека в его собственное пропитанное кровью одеяло и потащили к общей могиле прежде, чем он испустил дух. В ответ на гневные крики санитары сказали, что тот человек без сознания и лишь минуты отделяют его от смерти, а его койка очень нужна. И это было правдой. Однако, будучи одним из немногих, кто мог самостоятельно вставать с постели, Кристофер вмешался и заявил, что останется ждать на полу вместе с умирающим до последнего его вздоха. Целый час он просидел на твёрдом камне, отгоняя насекомых, устроив голову умирающего на здоровой ноге.
