Жюльетта Бенцони - Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин
— Ты в полном одиночестве, прекрасная маска! Это не годится для бала! Скучаем?
Это прошептала дама в домино из красного сатина, придававшем ей вид огромной вишни. Но голос молодой и сквозь черное кружево маски, Фриц догадался, улыбается ясной улыбкой; он улыбнулся в ответ.
— Да, — признался он, — я здесь никого не знаю, собирался уже уходить.
— Ты никого не знаешь? Это невозможно! В Вене все друг друга знают. Откуда ты взялся?
— Из Каринтии, в Вене я ни с кем не знаком!
— Как романтично! Вот что, коли тебе так скучно, не согласишься ли оказать мне услугу?
— Конечно, если смогу!
— Это нетрудно. Я здесь с подругой — она наверху, в галерее. Очень красивая женщина, но такая скромная… и немного грустная, тоже не веселится. Позволь мне отвести тебя к ней — возможно, тебе удастся ее развлечь.
Обрадовавшись этому предложению, Фриц подал незнакомке руку, поднялся с ней по широкой лестнице на второй этаж — и внезапно очутился лицом к лицу с шикарно одетой дамой, в великолепном домино из желто—золотистой парчи, со шлейфом, придававшим ей королевский облик. Естественно, на ней тоже черная маска, но кружева доходят до самой шеи и так плотны, что вовсе невозможно увидеть черты лица.
— Здравствуй! — произнесла она, помахивая веером. — Как любезно с твоей стороны, что ты привел ко мне подругу.
У нее тоже венгерский акцент, а голос полон нежности и дружелюбия. Вначале Фриц не нашелся что ответить; не понимая почему, почувствовал — эта незнакомка волнует его куда сильнее, чем ее подруга, и это только усиливало его смущение. Тоже венгерка, подумал он, но явно из знатных. Молодой провинциал, принадлежавший к определенному кругу, непременно обратил внимание на детали, которые не дадут ошибиться. Эта венгерская дама намного выше, чем та, что в красном домино, и совершенно замечательно держит голову. Огненные волосы, что видны под капюшоном, всего лишь парик, но в глазах, сверкающих сквозь прорези маски, такое выражение, что молодой служащий почувствовал себя вдруг маленьким и неуклюжим.
Дама рассмеялась:
— Похоже, ты совсем не болтлив! Не желаешь ли дать мне руку и прогуляться в толпе? Меня это развлекло бы, но пойти туда одна не смею.
— Счастлив предложить вам руку, мадам! — пробормотал он, не посмев обратиться к ней на «ты», как принято на было и слегка поклонился.
Что—то говорило ему — с этой дамой такое обращение неуместно. Почему — он не смог бы объяснить. На рукав ему легла длинная, узкая ладонь в черной кружевной перчатке. Шелковое прикосновение домино — и на него нахлынула ароматная волна духов… Фрицу вдруг захотелось быть блестящим, веселым, искрометным, очаровать, удивить незнакомку, такую, представлял он, прекрасную…
Она уже обращалась к нему с некоторым увлечением, а он ловил себя на том, что отвечает ей с легкостью. Но, к большому своему удивлению, вскоре заметил — она не признает пустячных фраз, которыми обычно обмениваются на балу. Расспрашивает его: хочет знать его впечатления о Вене, чем он здесь занимается, что говорят люди. Спросила также об императорской семье: что он думает о Франце Иосифе? одобряет ли его политику? а как насчет императрицы — видел ли ее уже?
Фриц, как мог, отвечал на все эти вопросы, продолжая теряться в догадках: кто эта дама? Внезапно в мозгу его мелькнула безумная мысль: а не сама ли императрица?.. «слышал, будто со стороны, как отвечает ей, стараясь проникнуть взглядом сквозь кружево маски:
— Императрицу? Да, я видел ее — она ехала верхом по Пратеру. Женщина сказочной красоты — вот все, что я могу сказать. Ее упрекают — мол, редко показывается на людях, слишком много времени уделяет собакам и лошадям. Но, конечно же, ошибаются: я, например, знаю — привязанность к собакам и лошадям у нее семейная. Герцог Макс, ее отец, кажется, сказал как—то: не будь мы князьями — стали бы конюшими! Дама в желтом домино рассмеялась, но странное ощущение Фрица, однако, не рассеивалось. Незнакомка вдруг спросила:
— Сколько дашь мне лет? Он без колебания ответил:
— Тридцать шесть! Точный возраст императрицы Елизаветы!
Эффект удивительный: Фриц почувствовал, как вздрогнула рука его спутницы, сразу отстранилась от него.
— Ты совершенно невоспитан! — бросила она с досадой.
Помолчала немного, добавила:
— Теперь можешь убираться! Фрица вдруг покинула вся его застенчивость.
— Очень любезно! — проговорил он с иронией в голосе — и вдруг впервые перешел на «ты» — обращение, принятое на балу: Вначале ты заставляешь привести меня к себе, расспрашиваешь, а теперь прогоняешь. Ладно, ухожу, если надоел тебе, но позволь мне все же пожать тебе руку на прощание.
Дама немного поколебалась, ничего не ответила — и внезапно снова рассмеялась:
— Нет, ты прав. Продолжим нашу прогулку.
Так прошло два часа: очарованный молодой провинциал слушал, а незнакомка рассказывала ему истории — одну за другой. Ах, он любит немецкого поэта Генриха Гейне? Так и сама им увлечена! На крыльях поэзии время пролетело незаметно… Уже далеко за полночь; дама в красном домино несколько раз подходила к ним, словно вынуждая подругу расстаться с молодым человеком. Наконец та, что в желтом, прошептала:
— Теперь я знаю, кто ты! А за кого ты принимаешь меня?
— Ты — высокородная дама; возможно, принцесса… весь твой облик говорит об этом…
— Не старайся ничего выяснить сейчас. Настанет день, и ты узнаешь, кто я, но не сегодня. Мы еще увидимся. Сможешь ли ты приехать, например, в Мюнхен или в Штутгарт, если я назначу тебе там свидание? Я много путешествую.
— Я приеду в любое место, куда ты прикажешь.
— Хорошо. Я напишу тебе. А теперь проводи меня к фиакру и пообещай, что потом не вернешься в зал.
— Обещаю. Тем более что бал без тебя мне неинтересен.
И все же, спускаясь по ступеням парадной лестницы к пандусу Оперы в сопровождении неизменного красного домино, Фриц сказал: — Мне все же так хочется увидеть твое лицо! — И попытался кончиками пальцев приподнять кружево маски.
Однако дама в красном домино встала между ним и его спутницей, втолкнула подругу в подъехавший фиакр, и не успел молодой человек оправиться от изумления, как тот умчался. А Фриц остался стоять у лестницы, глядя, как удаляется фиакр и с ним — удивительное видение в желтом домино.
В это самое время в фиакре дама в красном домино откинулась на подушки со вздохом облегчения.
— Боже, как я испугалась! Мне казалось — еще мгновение — и этот юный наглец узнает Ваше Величество.
— О, тебе всегда удается так умело защитить меня! Кстати, он очарователен, и я хорошо повеселилась, а это бывает довольно редко. Поэтому, моя дорогая Ида, будь добра, не ругай меня! — И, сняв наконец маску, Елизавета прислонилась к подушкам и закрыла глаза.
