Элизабет Бэйли - Ради дружбы
Тимотия торопливо пересекла комнату и снова уставилась в окно. Она слышала, что Валентин подошел к ней, но не могла обернуться и посмотреть ему в глаза.
– Как она выглядела?
– Кто? – непонимающе спросил он.
– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
Валентин молчал, и Тимотия заставила себя повернуться к нему лицом. У него был насупленный вид.
– Ну?
– Вот уж не ожидал от тебя таких вопросов, – сказал он недовольно.
Тимотия слабо улыбнулась.
– Не могу себе представить, какой тип женщин нравится Лео. Какие в его вкусе – такие же, как он, или, наоборот, блондинки? – спросила она самым что ни на есть беспечным тоном.
– Каких-то особых пристрастий я не замечал, – ответил Валентин. – Что же касается малышки, которая поймала его на крючок, то она ни то и ни другое. Она рыжая, как огонь. Вся из себя такая маленькая, тоненькая…
Значит, рыжая. Маленькая, тоненькая. Куда до нее какой-то там амазонке! Тимотия сжала зубы, стараясь не расплакаться. Ей надо было выяснить еще кое-что, пока Валентин расположен откровенничать.
Тимма посмотрела на приятеля и прочла по его лицу, что он ее разгадал.
– Не смотри на меня так, Валентин. – Она попробовала улыбнуться. – Со мной все в порядке. Только ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос. Как я поняла, у Лео с той женщиной все кончилось.
– Уже давно, – торопливо подтвердил Валентин. Тимотия, словно не слыша его, продолжала:
– А если, допустим, мы с ним поженимся, ну, по расчету… как ты думаешь, что может помешать ему в дальнейшем увлечься еще какой-нибудь продажной женщиной?
– По правде говоря, ничего, – признался Валентин, с удивлением глядя на Тимотию. Мгновение подумав, он добавил: – Хотя, по-моему, вряд ли он сможет себе такое позволить, я имею в виду деньги. Не так-то просто содержать любовницу, когда у тебя на руках жена и дети. Правда, с другой стороны, трудно осуждать мужчину, который ищет любви на стороне, если не находит ее в супружеской постели.
Глава третья
Перо царапнуло по бумаге, разбрызгивая чернила, и треснуло. Лео, чертыхнувшись, бросил его на промокашку, на которой тут же расплылось пятно. Смятый испорченный лист полетел в сторону.
Как можно, скажите, пожалуйста, работать в таких условиях? Как назло, собралась куча писем, требующих ответа, а он никак не может сосредоточиться из-за неопределенного положения, в котором оказался. Почему от Тиммы до сих пор нет никакого ответа? Не хватило целых трех дней, чтобы решить? Ладно, в субботу он и не ждал известий от нее, в вокресенье тоже особо не беспокоился. Но сегодня-то уже вторник! Какого черта она тянет?
Лео торопливо встал из-за большого дубового письменного стола и пошел подбирать смятый листок, который отлетел в простенок между огромными окнами, через которые в библиотеку щедро вливался дневной свет. Если б не эти окна, помещение, заставленное массивными книжными шкафами, было бы, наверное, таким же полутемным, как гостиные в Фенни-Хаусе.
Лео собрался было снова сесть на место – и внезапно застыл, глядя на заваленный бумагами стол. Сколько раз он представлял себе, как Тимма сидит за этим столом! Странно, но она, такая небрежная, когда речь идет об одежде, аккуратна в работе до педантичности. А у него все наоборот. Он и морщинки не потерпит на костюме – не считая, конечно, спортивных занятий, – бесится из-за малейшего беспорядка в спальне или на конюшне, а на столе у него вечный разгром. У Тиммы в ее рабочем кабинете в Далвертон-Парке каждая бумажка лежала на своем месте, она могла не глядя протянуть руку и взять нужный документ. Конечно, у нее был помощник, но каждое письмо непременно проходило через ее руки, все счета тщательно проверялись.
Вздохнув, Лео бросил бумажный комок в корзину и взял перо. Может, его можно починить? Он стер с него чернила и осмотрел кончик. Черт, оно совсем расщепилось. Он сел на стол и, вооружившись ножом, принялся чинить перо, между тем как мысли его снова обратились к тому, что не давало ему покоя.
Если Тимма ему откажет, что делать? Наверное, придется нанимать секретаря, как предлагает Валентин. Но это обойдется недешево. Женитьба тоже дело дорогое, но жениться так или иначе надо, он как-нибудь эти расходы потянет, а вот секретарь – уже излишество.
Уж не собирается ли она ему отказать? За бесконечные дни, прошедшие после того, как Лео сделал предложение, эта мысль из туманного предположения превратилась в уверенность. В субботу, получив письмо от Валентина, он уже почти ждал от Тиммы именно такого приговора. Бог знает что Валентин ей понарассказал! Хотя он и заверял, что просто повторил все то, о чем, по словам Тиммы, сам Лео говорил с ней, сомнения все же оставались.
Жаль, что все так повернулось, превратившись в ссору. Но винить в этом некого, кроме самого себя. Он сам все запутал. Хотя, с другой стороны, как еще он мог себя вести? Собираясь делать предложение Тимме, он заранее решил, что будет с ней откровенен, по крайней мере ради их давней дружбы. Он не хотел ни кривить душой, ни говорить высоких слов. Тимма слишком умна, чтобы принять их всерьез, и могла оскорбиться.
Однако именно его откровенность ее почему-то и обидела, Лео не мог понять почему. Разве он не ссылался на их старую дружбу? Неужели она не видит, как хорошо ей жилось бы в Уиггин-Холле, в знакомых местах, которые ей так нравятся? Она часто и с удовольствием гостила здесь, любила, остановив коня на вершине холма, смотреть на усадьбу, уютно расположившуюся в низине. А что может быть лучше совместной жизни двух людей, которые так хорошо понимают друг друга? И по возрасту они вполне подходят – он старше ее всего на четыре года и всегда обращался с ней на равных. Так чего же, черт побери, ей не хватает?
Нельзя сказать, что он не пытался понять Тимму, когда она заявила, что не может принять его предложение так сразу, хотя, честно говоря, внутри у него все кипело. Да что там – он был просто в ярости, когда уезжал от нее, а потом целые сутки твердил себе, что будет даже лучше, если она откажет. Его дело – предложить, не хочет – не надо. Нет, значит, нет.
Возвращение к скучным каждодневным делам направило мысли Лео по иному руслу. Он прекрасно понимал, что среди доводов в пользу их с Тиммой женитьбы, которые он ей привел, был один, перевешивающий все остальные. В конце концов, если б ему нужна была только мать его наследника да компаньонка для Бабе, на эту роль подошла бы любая. А вот о такой женщине, которая бы старательно и мастерски управлялась с поместьем, он не только не знал, но и вообще не слыхал, что такие бывают. Женщины обычно не интересуются подобными вещами.
За размышлениями Лео и сам не заметил, как починил злосчастное перо. Еще раз вздохнув, он сел за стол и уткнулся в письмо, на которое пытался ответить. Арендатор жаловался, что соседские овцы постоянно забредают на его пастбище. Лео представления не имел, как заставить этого соседа следить за своими овцами. Хоть бы управляющий был здесь, так нет, он сам его отпустил на похороны какого-то родича. Господи, так что же написать?
