Джейн Фэйзер - Брачные игры
Сестры задумались, рассматривая идею под разными углами. Наконец Пруденс нарушила молчание:
– Но согласится ли Лаура выйти за мужчину, который еще не добился положения в обществе?
– О, она с радостью ухватится за возможность направлять его на пути к вершине, – заверила ее Честити. – Так и вижу ее во главе стола, повествующую о чудесах культуры, которые она повидала за границей, и доводящую своих гостей до помрачения рассудка. – Она потянулась к вазочке с конфетами и, вытащив одну, задумчиво добавила: – По-моему, в ней есть склонность к тиранству. Она просто расцветет, загоняя знакомых на прием к своему супругу, невзирая на их жалобы и протесты. У них будет идеальный брак, – заключила Честити, сунув конфету в рот, и снова откинулась на спинку кресла.
– А разве доктор Фаррел – тиран? – обменялась Пруденс озабоченным взглядом с Констанс.
Честити пожала плечами:
– Не знаю, но он с таким презрением говорил о своих будущих пациентах... – Она поколебалась, затем решительно продолжила: – Они стоят друг друга. Во всяком случае, у меня нет ощущения, будто мы обрекаем беззащитную женщину на брак по расчету с бесчувственным чурбаном.
– Ну хорошо, – согласилась Констанс. – Давайте сведем их вместе и посмотрим, что получится. Никто не заставляет их жениться. Они взрослые люди и сами решат, подходят они друг другу или нет.
– Представим их на приеме Кон, – предложила Пруденс.
– Нет, лучше у меня, – перебила ее Честити. – На Манчестер-сквер в среду.
– У тебя есть какая-то особая причина? – поинтересовалась Пруденс.
– Если помните, у меня созрело две идеи, – напомнила Честити. Хмурая гримаса, сопровождавшая любое упоминание о докторе Фарреле, бесследно исчезла. – Что вы думаете об отце и графине?
– Неплохо, – протянула Констанс. Затем нахмурилась. – Но тогда Лаура станет нашей сводной сестрой. И никто не осудит отца, если он предложит ей поселиться под своей крышей.
– Разумеется, – подтвердила Честити. – Но не так уж будет страшно, если мы выдадим ее замуж. Нам не придется общаться с ней, не считая семейных событий, и отцу, надеюсь, тоже.
– К тому же перспектива замужества матери может подтолкнуть дочь к алтарю, – предположила Пруденс.
– Вот именно, – улыбнулась Честити с оттенком самодовольства. – Мы убьем двух зайцев одним выстрелом.
– Итак, в следующую среду ты пригласишь обеих женщин, мы заставим отца выйти к гостям, даже если придется выкручивать ему руки, а Дуглас Фаррел получит обычные инструкции, – подытожила Констанс. – Ну и конечно, цветы для всех женщин, а для Лауры – белые.
– Гвоздики, – подсказала Пруденс. – Единственные цветы для бутоньерок, которые легко достать в такое время года.
– Значит, решено, – кивнула Честити. – Можно считать, что мы сегодня неплохо поработали.
Легкий стук в дверь предупредил о возвращении Макса и Гидеона. Мужчинам хватило одного взгляда на самодовольные лица сестер, чтобы сделать свои выводы.
– Так-так, кто же те бедолаги, чьи судьбы вы взялись устраивать? – полюбопытствовал Макс.
– Тебе прекрасно известно, что мы помогаем людям, – с достоинством произнесла его жена. – Мы работаем исключительно во имя добра.
– Скажи это тем несчастным, чьи жизни бесцеремонно исковерканы, а они даже ни о чем не подозревают, – проворчал Гидеон.
– Ты можешь привести хотя бы одну пару из числа тех, кого мы свели вместе и кто сожалеет о своей судьбе? – набросилась на него Пруденс.
Гидеон вскинул руки, признавая поражение:
– Не могу, но я незнаком и с половиной ваших клиентов.
– Тогда незачем лезть в наши дела. Мы же не лезем в ваши.
– Да, но вы высказываете свои мнения, – возразил он без особого пыла. – Разве мужья не имеют такие же права?
– Если ты готова, Констанс, думаю, нам пора домой, – обратился к жене Макс.
– А мне пора в постель, – воскликнула Честити, вскакивая с дивана.
– Посмотри, что ты наделал, – упрекнула Пруденс мужа, но в ее голосе звучал смех. – Разогнал всех гостей своим брюзжанием.
– Ничего подобного, – возмутился Гидеон. – Они и так уже собирались уходить. – Он направился к двери. – Констанс, Макс, я провожу вас.
– Кстати, что вы решили насчет Рождества? – справилась у мужа Констанс, когда они вышли в холл.
– А вот это тебя совершенно не касается, – заявил Макс.
– Сюрприз? – Ореховые глаза Честити засветились. – Я обожаю сюрпризы, особенно на Рождество.
– В таком случае, надеюсь, ты не будешь разочарована. – Макс чмокнул ее в щеку и попрощался с хозяином дома.
Констанс обняла сестер, и они вышли на морозный воздух, направившись к своему автомобилю, ожидавшему у бортика тротуара с включенным двигателем и шофером, облаченным в теплый кожаный плащ.
Честити зевнула.
– Спокойной ночи, Гидеон.
– Я поднимусь с тобой, чтобы удостовериться, что у тебя есть все необходимое. – Пруденс подхватила сестру под руку. – Ты скоро, Гидеон?
– Только погашу свет и запру дверь, – отозвался он. – Я отправил слуг спать еще час назад.
Наверху Пруденс окинула комнату сестры критическим взглядом.
– Кажется, все в порядке. – Она разгладила и без того ровное покрывало, затем указала на туалетный столик. – Там молоко, шоколад и спиртовая горелка на тот случай, если тебе захочется подкрепиться.
Ежевечерний ритуал в отцовском доме, когда сестры собирались в своей гостиной, чтобы обсудить события дня, наслаждаясь горячим шоколадом, Пруденс сохранила и в доме мужа.
Честити покачала головой.
– После конфет с бенедиктином? Вряд ли, – усомнилась она. – Все замечательно, Пру, так что можешь отправляться в постель. Увидимся утром.
Пруденс кивнула, но медлила, взявшись за дверную ручку.
– Послушай, Чес, – нерешительно произнесла она, – похоже, у тебя возникла сильная антипатия к Дугласу Фаррелу. Ты уверена, что сможешь иметь с ним дело и выполнять свои обязанности, ничем не выдав нас?
Честити вытащила из волос ленту, прежде чем ответить.
– Почему бы и нет? Мы будем встречаться только на общественных мероприятиях. Ему и в голову не придет, что кто-нибудь из нас имеет отношение к брачному агентству. Даже если он почувствует, что я испытываю к нему неприязнь, подобный факт не имеет значения. Люди могут как угодно относиться друг к другу, но оставаться вежливыми. В любом случае я в состоянии скрыть свои чувства. Наедине нам встречаться незачем, а в компании я буду придерживаться нейтральных тем.
– Пожалуй, – произнесла Пруденс, но без особой убежденности в голосе. – Спокойной ночи, Чес. – Она вышла, притворив за собой дверь.
С минуту Честити смотрела на закрытую дверь, понимая недоумение сестры. Собственно, она и сама не могла объяснить столь яростную неприязнь к человеку, которого едва знала. Возможно, если она узнает доктора лучше, то найдет в нем что-нибудь привлекательное. Первое впечатление обманчиво. Но, как Честити ни старалась, ей так и не удалось переменить свое мнение за то время, пока она расчесывала свои густые темно-рыжие локоны, умывалась на ночь и вешала в гардероб изумрудно-зеленое платье, прежде чем надеть ночную рубашку.
