Серж Голон - Анжелика и ее любовь
– Всякий раз, когда один из этих молодчиков является к нам на нижнюю палубу, оказывается, что он принадлежит к иной расе, чем предыдущие, – заметил мэтр Габриэль, неприязненно глядя вслед уходящему мавру. – Похоже, что здешний экипаж еще пестрее, чем костюм Арлекина.
– Азиаты нам тут еще не встречались, зато я уже видел индейца, – взволнованно сообщил Мартиал. – Да, да, я уверен: это самый настоящий индеец. Одет он, как другие матросы, но у него черные косички и красная, как кирпич, кожа.
Анжелика расставила принесенную еду около раненого.
– С вами здесь обращаются, как с почетным гостем, – заметила она.
Торговец что-то невнятно пробурчал, а затем, увидев, что Анжелика собирается его кормить, почти рассердился.
– Да за кого вы меня принимаете? Я не новорожденный младенец.
– Но вы еще слабы.
– Слаб? – повторил он, негодующе пожав плечами, отчего его лицо тут же сморщилось от боли.
Анжелика рассмеялась. Ей всегда нравилась его спокойная сила. В ней было что-то такое, что вселяло в окружающих чувство покоя и безопасности. Всем своим видом мэтр Берн внушал доверие – и этому впечатлению способствовала даже его дородность. То не была обрюзглость чревоугодника и кутилы, напоминающего подушку или раздувшегося моллюска. Дородность казалась частью его сангвинической натуры, и, должно быть, он располнел еще в молодости, не потеряв от этого силы, а только став выглядеть старше своих лет, что с самого начала помогало ему производить благоприятное впечатление на клиентов и коллег-торговцев. Отсюда и то неподдельное уважение, которое они продолжают оказывать ему и по сей день. Анжелика снисходительно смотрела, как он, действуя одной рукой, с аппетитом уплетает рагу из поставленного рядом с ним котелка.
– Если бы вы не были гугенотом, мэтр Берн, из вас мог бы получиться заправский гурман.
– Не только, – ответил он, бросая на нее загадочный взгляд. – У каждого человека есть две стороны: лицо и изнанка.
Не донеся до рта очередную ложку, он заколебался и добавил:
– Я понимаю, что вы хотите сказать, но, право, сегодня я голоден как волк и…
– Да ешьте, ешьте! Я вас просто поддразнивала, – с нежностью сказала она.
– В память обо всех тех случаях, когда вы ворчали на меня в Ла-Рошели за то, что я слишком радею о вашем столе и ввожу ваших детей в грех обжорства.
– Так мне и надо, – признал он с улыбкой. – Увы, теперь все это от нас далеко…
Между тем пастор Бокер собирал свою паству – приходивший только что боцман Эриксон сказал, что все пассажиры должны подняться на верхнюю палубу для короткой прогулки. Погода стоит хорошая, так что сейчас они будут меньше мешать команде, чем в другое время.
Анжелика осталась наедине с мэтром Берном. Она хотела воспользоваться случаем, чтобы выразить ему свою признательность.
– Я еще не имела возможности поблагодарить вас, мэтр Берн, – сказала она,
– но я снова перед вами в долгу. Вы были ранены, спасая мне жизнь.
Он поднял глаза и посмотрел на нее. Анжелика опустила веки. Его взгляд, нередко бесстрашный и холодный, был сейчас так же красноречив, как и вчера, когда, очнувшись от беспамятства, он видел только ее и больше ничего.
– Как мог я не спасти вас? – сказал он наконец. – Ведь в вас – вся моя жизнь.
И, увидев ее еле заметный протестующий жест, добавил:
– Госпожа Анжелика, я прощу вас стать моей женой. Анжелика смутилась. Итак, эта минута наступила – мэтр Габриэль попросил ее руки. Она не впала в панику и даже, надо признаться, почувствовала к нему нежность. Он любит ее так сильно, что готов сделать ее своей женой перед Богом, несмотря на все то, что он знает.., или, наоборот, не знает о ее прошлом. Для человека столь строгой нравственности это не шутка, это свидетельство подлинной любви.
Но она чувствовала, что не может дать ему ясного ответа и в замешательстве сцепила руки.
Габриэль Берн, не отрываясь, глядел на ее правильный, тонкий профиль, вид которого наполнял его душу острым волнением и почти причинял боль. С тех пор, как он, поддавшись искушению, стал смотреть на нее, как на женщину, каждый брошенный на нее взгляд открывал ему в ней все новые совершенства. Ему нравилась даже ее сегодняшняя бледность – следствие усталости после драматических событий вчерашнего дня, когда она словно взяла их всех за руки и вырвала из когтей безжалостной судьбы. Он снова видел ее прекрасные, горящие глаза, слышал ее повелительный голос, приказывающий им торопиться.
С развевающимися по ветру волосами она мчалась через ланды, держа за руки детей, за которыми гнались убийцы-драгуны, мчалась, влекомая той могучей силой, что просыпается в женщине – дарительнице и хранительнице жизни, когда ее близким грозит смерть. Он никогда не забудет этой картины.
Сейчас та же самая женщина стояла рядом с ним на коленях и казалась уже не сильной, а слабой. Он видел, как она кусает губы, и по судорожному движению ее груди догадывался, как учащенно колотится ее сердце.
Наконец она ответила:
– Своим предложением вы оказали мне большую честь, мэтр Берн.., но я вас недостойна.
Торговец нахмурился и крепко стиснул зубы, с трудом подавляя желание вспылить. Ему не сразу удалось взять себя в руки, и когда удивленная его молчанием Анжелика осмелилась взглянуть на него, то увидела, что он побелел от ярости.
– Мне противно смотреть, как вы лицемерите, – сказал он без обиняков. – Это я вас недостоин. Не думайте, что меня так легко одурачить. Берны из Ла-Рошели никогда не числились в простаках… Я знаю.., я уверен, и не просто уверен, а убежден, что вы принадлежите к иному миру, чем я. Да, сударыня, я знаю, что в сравнении с вами я всего лишь простолюдин, простой торговец.
Испугавшись, что он разгадал ее тайну, она взглянула на него с таким страхом, что он поспешил взять ее за руку.
– Госпожа Анжелика, я ваш друг. Я не знаю, что разлучило вас с вашей семьей и вашим кругом, не знаю, какая драма ввергла вас в ту нищету, в которой я нашел вас… Но я знаю, что ваше сословие отвергло и изгнало вас, как волки изгоняют из стаи того или ту, кто не желает выть вместе с ними. Вы нашли пристанище у нас, в Ла-Рошели, и были там счастливы.
– О да, там я была счастлива, – сказала она совсем тихо.
Он все еще сжимал ее ладонь, и, подняв его руку вместе со своей, она смиренно и нежно прижалась к ней щекой. Он вздрогнул.
– В Ла-Рошели я не осмеливался поговорить с вами об этом, – сказал он глухо, – потому что чувствовал: я вам не ровня. Но сегодня мне кажется, что в нашей нынешней нищете мы стали.., равны. Мы плывем в Новый Свет. И вы нуждаетесь в защите, ведь правда?
Анжелика несколько раз кивнула. Как просто было бы Ответить: «Да, я согласна» – и зажить скромной жизнью, вкус которой она уже знала.
