Виктория Холт - Светоч любви
— А мистер Сильвестер Мильнер?
— Он дома.
И она замолчала. Видимо, ее возбужденное состояние каким-то образом было связано с ним.
— И у него все в порядке? — поинтересовалась я. Она не ответила ничего, и я закричала от неожиданного испуга:
— Мама, с ним все в порядке, не правда ли? Он не выгонит нас?
Прошло немало времени с того дня, как он поймал меня в сокровищнице, но, возможно, он любил держать людей в неопределенности долго-долго. Я думала о нем как о добром человеке, но тем не менее всегда чувствовала его таинственность… Возможно, он только хотел казаться добрым.
— Нет, — наконец, заговорила мама. — Как раз наоборот. Он беседовал со мной.
— О чем?
— О тебе.
— О том, почему я оказалась в запретной комнате?
— Он очень заинтересован в тебе. Он очень порядочный джентльмен, Джейн. Он спрашивал, как долго ты намерена оставаться в школе. Я объяснила, что юные леди из семьи твоего отца обычно пребывали у Клантона до восемнадцати лет, и выразила надежду, что и ты тоже останешься в школе до этого возраста. Но он продолжил разговор вопросом: «А потом?»
— Что ты ему ответила?
— Я сказала, что мы должны дождаться этого времени и уж потом решать. Он спросил, помогает ли семья отца тебе в какой-нибудь форме. Я объяснила, что они полностью игнорируют свой долг, а он сказал, что, по его мнению, тебе надо будет что-нибудь подыскать после окончания школы. Он сказал: «Образование вашей дочери позволяет ей учить других. Пожалуй, вам стоит подумать в этом направлении». Я вздрогнула.
— Не хочу думать об этом. Хочу, чтобы я всегда ходила в школу и приезжала на каникулы домой в усадьбу Роланд.
— Ты полюбила это место, Дженни?
— Да, я влюбилась в него в тот момент, как увидела его впервые. Здесь и лес, и таинственная сокровищница, и миссис Коуч, и все другие, и, конечно, мистер Сильвестер Мильнер.
— Он хочет поговорить с тобой, Джейн.
— Почему?
— Он не объяснял мне этого.
— Как… странно. Что бы это значило?
— Не знаю. Но я уверена, что твой отец знает, как беспокоит меня будущее. Я верю, что он предпримет что-нибудь для того, чтобы все было в порядке.
— Как ты думаешь, он простит мне мое прегрешение?
— Ты была так молода. Я думаю, что он уже простил тебя.
— Но он такой… странный.
— Да, — произнесла мама медленно. — Он действительно странный человек. Никому не дано знать, о чем он думает в действительности. Это может отличаться от того, что он говорит. Но я думаю, что он все же добрый человек.
— Когда я должна увидеться с ним?
— Он пригласил тебя на чай завтра.
— И он говорил, о чем будет разговор? Она покачала головой:
— Нет!
— Думаешь, он скажет мне, что не намерен держать в своем доме людей, всюду сующих свой нос?
— Нет, это невозможно, потому что прошло слишком много времени.
— А я не уверена. Может быть, он обожает держать людей в подвешенном состоянии. Это ведь своеобразная пытка.
— Нет, мы не были на крючке. После того Рождества не было и намека.
— А я не уверена. Мне часто казалось, что он наблюдает за мной.
— Дженни, у тебя опять разыгралось воображение.
— Вовсе нет. Я дважды замечала его в окне, когда гуляла в саду.
— Пожалуйста, не давай сейчас разыгрываться очередной твоей фантазии. Будь терпелива и дождись завтра, когда ты увидишься с ним.
— Это не так-то просто, до завтра еще очень долго ждать.
Молодой Тед Джефферс вышел и отвел двуколку в конюшню. А я направилась в кухню. Миссис Коуч обтерла руки полотенцем и заключила меня в объятья.
— Эми, — позвала она, — Джесс, она уже здесь. И обе они тут же появились и заявили, что страшно рады видеть меня, и добавили, что я очень выросла, что у меня румяные щеки и вообще я выгляжу как настоящая молодая леди.
— Все, она наконец добралась и нечего стоять и глазеть на нее, готовьте чай, — потребовала миссис Коуч.
И это была правда, я наконец-то добралась домой. Миссис Коуч было чем гордиться. Торт с надписью «Добро пожаловать, Джейн» сверкал розовыми буквами на белоснежной поверхности. Очень вкусными были ее картофельные пирожки и сдобные булочки с изюмом по-челсийски. Это были мои самые любимые явства, и приятно, что кто-то помнил об этом.
— Говорят, что лето будет жарким, — изрекла миссис Коуч. — Все приметы говорят об этом. Лишь бы не было слишком много солнца. Это было бы плохо для фруктов. И тогда мне будет трудно придавать моим кексам необходимый аромат. Прошлогодний терновый джин получился лучше, чем когда-либо, а сейчас попробуем использовать бузину.
Я заметила, что в каждом за это время что-то изменилось. Эми, например, горела румянцем, объясняя мне, что садовник планирует, по ее словам, «сделать ее своей собственностью»; у Джесс блестели глаза, и она и Джефферс обменивались взглядами и жестами, понятными только им самим. Мистер Каттервик, несгибаемый всегда, в какой-то момент все же дрогнул и сказал, что «это как в старые времена»— снова встречают кого-то, прибывшего из Клантона. Признаюсь, я была счастлива оказаться дома.
После утреннего чая я отправилась на конюшню посмотреть на Грюндель. Так звали лошадку-пони, на которой мне мистер Сильвестер Мильнер разрешил покататься, еще когда я была на прошлых каникулах.
— Она ждала вас, мисс Джейн, — сообщил мне парнишка, которого мистер Джефферс взял учеником конюха. И когда она поприветствовала меня, я поняла, что лошадка действительно ждала.
Затем я побывала во всех местах моего привычного маршрута — в рощице, которая примыкала к лесу, в самом лесу. И все время мне приходила мысль о том, как все вокруг прекрасно и как я люблю это место. И все-таки где-то в подсознании был сторожевой пункт: «Завтра я увижусь с ним. Вполне вероятно, он выскажет мне все, что думает, » разъяснит, почему не выставил нас из дома, хотя я вела себя так нехорошо и нарушила запрет относительно секретной комнаты; расскажет, почему следил за мной во время моих прогулок из окна своих апартаментов «.
На следующий день я была полностью готова за час до назначенной в гостиной встречи. Я зачесала волосы и завязала их сзади красной лентой. Я надела лучшее платье из тех, что имела для торжественных случаев.
Его выбирал еще отец, как раз за несколько месяцев до гибели. Это был подарок на день рождения, и я вспомнила тот сентябрьский день, когда мы отправились покупать его. Оно было голубым, спереди его украшали маленькие, покрытые алым шелком пуговицы. Это было мое любимое платье, и отец считал, что оно мне очень идет.
Мама зашла ко мне в комнату, ее брови были слегка нахмурены.
— Ты уже готова, Дженни? Так, все в порядке. Ты отлично выглядишь.
— Что он собирается сказать мне, мама?
