Мэри Бэлоу - Нежданный праздник
Никто из детей ничего не сказал. Они просто уставились на него. Леди Карлайл несколько раз с трудом сглотнула. Они были детьми – невинными, уязвимыми детьми, полностью во власти людей и обстоятельств, на которые не могли влиять. И все же, когда она получила известие о смерти брата, ее возмущал сам факт их существования. Она негодовала на то, что ответственна за них. Она надеялась, что их увезут подальше от Лондона, не потревожив ее, и ей не придется интересоваться ими, помимо визитов вежливости раз, другой в год. Она все еще желала этого. И ничего не хотела в своей жизни менять. Ей нравился ее образ жизни.
Он, должно быть, тоже привез подарки, подумала она. Иначе не стал бы вселять в детей надежду. Он говорил, что намерен в течение нескольких ближайших лет заполнить детскую. Было ли это желание обусловлено только чувством долга, желанием иметь наследника, того, кто сменит его? Или он все еще просто хотел детей? Если это так, то почему он ждал целых девять лет, с тех пор как их помолвка была разорвана? И вел бы он себя так же со своими собственными детьми?
От этой мысли ей стало больно. Кто подарит их ему? Кто возляжет с ним и примет его семя? Кто выносит их? Их? И будет ли детей четверо – два мальчика и две девочки? Будет ли он вот так же сидеть в детской с собственными детьми и их матерью?
Она снова звучно сглотнула, обратив на себя внимание Каролины.
– Твоей тете Урсуле пора переодеваться к обеду, а вам пора ложиться спать, – улыбнулась она.
Малышка слезла с ее колен.
– Однажды, когда мама была дома, – мечтательно сказала Патриция, – она зашла к нам, подоткнула каждому одеяло и поцеловала на ночь. Я хорошо это помню. И всегда буду помнить. Каролина была совсем маленькой. Она не помнит. Мама была такой хорошенькой!
Да, это так. Марджори была необыкновенно хороша. Адриан, который прежде никогда не помышлял о браке, бросив на младшую сестру Тимоти всего один взгляд, решительно настроился ее заполучить. Или узнал о большом приданом и взял ее штурмом, желая этим приданым завладеть. Что руководило им на самом деле? Леди Карлайл не знала этого тогда. Не знала и сейчас. За все время, за недостаточностью улик, она не смогла оправдать его ни по одному пункту обвинения.
– После обеда, – сказала она, – я зайду, чтобы подоткнуть вам одеяло и поцеловать на ночь. Можно?
Патриция радостно улыбнулась ей. Руперт понурился. Каролина пристально глядела на нее, ухватив в горсть ее юбку.
– Я тоже зайду, – добавил виконт Морси, – удостовериться, что ни один уголок одеяла не свесился. Мы должны быть аккуратны в таких вещах.
Руперт прыснул и девочки повернули к нему улыбающиеся лица. Каролина хихикала так же радостно, как в первый раз на улице, когда от ее смеха дрогнуло сердце леди Карлайл.
Лорд Морси тоже поднялся.
– Миледи, – он предложил ей руку, – позвольте проводить вас в вашу комнату.
Жаль, что этого нельзя избежать. Ей так не хотелось касаться его. Она была достаточно благоразумна, чтобы много лет держаться от него как можно дальше. И многие из этих лет ее сердце было в мире. Ей хотелось, чтобы так оно и оставалось.
Он церемонно поклонился ей, когда они подошли к дверям ее комнаты, выпустил ее руку, и, не сказав ни слова, направился к своей комнате по соседству.
Как бы хотелось, чтобы его комната не располагалась так близко. Она вспомнила прошлую ночь, когда слышала каждое его движение в кровати. И представила его там, теплого, спящего, взъерошенного. Мужчину.
Она на мгновение зажмурила глаза и вошла в свою комнату. Если не поспешит, то очень опоздает к обеду.
***
Они с трудом дождались конца обеда, старательно поддерживая вежливую беседу, привычка к которой была для них второй натурой. Когда манеры обязывали поднять глаза от тарелок, оба ухитрялись сосредоточить взгляд на серебряный вазе для фруктов в центре стола. Она была благодарна судьбе – как, несомненно, и он, – что стол был достаточно длинным, а дворецкий рассадил их по разным концам.
Она была невероятно красива. Черный идет далеко не всем женщинам, обесцвечивает лицо, старит и лишает индивидуальности. Рыжие волосы и лицо, все еще румяное после дня на воздухе, делали ее черное платье необычайно эффектным. Она сохранила фигуру и цвет лица юной девушки, возраст лишь добавил ей красоты и благородства.
Потом они пошли к детям. Она вошла в комнату девочек, а он отправился пожелать спокойной ночи Руперту. Руперт плакал и, увидев дядю, поспешно натянул одеяло на голову. Он не знал, что с ними будет. Он все еще думал, что их отошлют в сиротский приют. И не имел представления, как ему заработать состояние, чтобы обеспечить сестер.
Лорду Морси пришлось побороть искушение взять ребенка на руки. Это было бы неправильно. Вместо этого он присел на краешек кровати и согласился, что у них обоих – мужчин в своих семьях – есть общая проблема. Он объяснил, что больше не может помогать своей сестре, но может содержать ее детей и будет делать это столько, сколько необходимо, так как он взрослый и имеет солидное состояние. Со своей стороны, Руперт мог бы уже сейчас с любовью относиться к сестрам и старательно учиться, чтобы стать образованным и воспитанным джентльменом, который поможет им хорошо устроиться в жизни, когда они вырастут.
Руперт вытер слезы, и они, как это принято у джентльменов, обменялись рукопожатием. Ясно одно, думал лорд Морси, направляясь в комнату девочек. Он не сможет оставить детей в одном из своих поместий только в обществе няни, пусть даже и опытной. Неужели он действительно собирался так поступить?
– Плачет, – шепнул он леди Карлайл, кивнув головой в сторону комнаты Руперта. – Не знает, как обеспечить своих сестер. Отнеситесь к нему как к взрослому.
– Плакала, – прошептала она в ответ, указав глазами на кровать Патриции позади себя. – Понимает, что Марджори никогда не вернется.
Она поспешно вышла из комнаты.
Маленькая пристально глядела на него своими огромными глазищами. Патриция, закрыв глаза, лежала со спокойным лицом.
– Спокойной ночи, Каролина, – нежно сказал он, наклонившись к ней и коснувшись пальцем мягкой, пухлой щечки. Кто знает, что происходит в уме застенчивого ребенка, одаренного удивительной фантазией? – Вы будете в безопасности отныне и навсегда. Дядя Тимоти и тетя Урсула проследят, чтобы вы всегда были в безопасности.
Она не улыбнулась и не ответила, только широко зевнула.
Патриция не шевельнулась и не открыла глаза, когда он повернулся к ней. Он решил, что леди Карлайл, должно быть, нашла, что сказать, чтобы успокоить девочку.
– В твоем возрасте ваша мама была самой симпатичной малюткой, – начал рассказывать он. – У нее были волосы Каролины и твое лицо. Она была моей сестрой, как ты и Каролина – сестры Руперта. Я нежно любил ее.
