Гэлен Фоули - Принц-пират
Они лежали бок о бок, словно возлюбленные, бурно предававшиеся любви.
Аллегра следила за ним широко раскрытыми глазами. Лазар приложил палец к губам девушки, хотя не замечал в ней никакого желания звать на помощь.
Мимо них пронеслись два эскадрона. Копыта лошадей заглушили доносившийся издали шум водопада. Держа заложницу за тонкое запястье, Лазар взглянул в сторону города, откуда, как подозревал вот-вот появится подкрепление.
— Пошли.
Они поднялись. Нежные, тонкие пальчики Аллегры переплелись с его длинными, сильными пальцами, и Лазар пйвел ее через темный благоухающий лес на звук водопада. Принц немного успокоился, потому что они уже преодолели небольшую гряду и теперь дорога не была видна. С каждым их шагом шум водопада нарастал.
— Как тебя зовут? — спросила девушка.
— Давай-ка без вопросов, — отозвался Лазар, раздраженный ее властным тоном.
Они уже достигли поляны, где водопад падал в большое озеро.
Лазар увидел, что девушка смотрит на отражение лунного света в воде.
— Ты могла бы хоть изобразить испуг, — пробормотал он.
— Я испугана.
Лазар едва подавил желание поцеловать прелестный рот, в уголках которого таилась дерзкая улыбка.
«Я ни за что не смогу отнять жизнь у этого создания», — подумал он.
Но тут Лазар вспомнил, как навалились на его отца, словно на раненого быка, вновь и вновь вонзая в его тело кинжалы. Вспомнил, как перерезали горло Пипу, его восьмилетнему брату.
Он стянул сапоги.
— Собираешься искупаться? — осведомилась девушка.
Вместо ответа Лазар вошел в озеро, увлекая Аллегру за собой. Она протестующе вскрикнула, но здесь было неглубоко — ему вода доходила до бедер, ей — до талии.
— Куда ты ведешь меня?
Он не ответил.
Они добрели по воде до водопада, где Лазар поставил сапоги на выступ скалы. Аллегра зачарованно рассматривала вход в пещеру, скрывавшийся за стеной воды. Лазар выбрался из воды на камни и протянул ей руку. Когда она, промокшая насквозь, поднялась и встала рядом с ним, желание захлестнуло его.
Мокрый белый шелк облепил все изгибы ее женственной фигуры, а яркая полная луна лишь усилила волшебный эффект. Лазар взглянул на часы.
Сколько же у них времени? Сейчас четверть второго ночи. Мало.
Разозлившись на себя, Лазар убрал часы. Даже если бы у него была неделя, он не стал бы заниматься любовью с этой женщиной. Нельзя и помышлять об этом!
Только совсем бессовестный человек способен соблазнить женщину, которую намерен убить через несколько часов. Но правильно ли, чтобы такое очаровательное создание умирало девственницей?
«Мерзкое животное!» — сказал себе Лазар и заглянул в зияющую черную пасть тоннеля.
— Пошли, — бросил он, запретив себе любоваться ее красотой.
— Зачем ты ведешь меня туда? — спросила Аллегра, наконец выказав страх.
— Чтобы скормить тебя медведям. Поторопись, я не могу топтаться тут всю ночь.
— Твой отряд ждет тебя там? — Девушка подошла ближе к нему и серьезно взглянула на него. — Ты ведь не оставишь меня с ними? Люди злы на моего отца, и я… чувствовала бы себя в большей безопасности, если бы ты был рядом.
— В безопасности? — изумился Лазар. Смущенно посмотрев на него, она отважно улыбнулась и заправила за ухо выбившийся локон.
— Я знаю, ты не позволишь им обидеть меня, поскольку один раз уже спас.
И Лазара вдруг осенило: эта девушка доверяет ему! Так вот почему она так покладиста!
Лазутчики, конечно, рассказали ему о демократических настроениях этой маленькой патриотки, усвоенных ею в Париже, где она общалась с философами и писателями. Аллегра Монтеверди была настоящей защитницей народа. Лазар знал о благотворительности этой девушки и ее попытках сохранить мир. Она действовала так, словно желала искупить грехи отца.
«Не давай ей ложных надежд. Она должна узнать правду», — подумал Лазар, но не нашел в себе сил рассказать Аллегре все.
Какой толк от того, что она проведет последние часы своей жизни в смертельном страхе? Лазар не хотел причинять ей лишних страданий. Страдать должен Оттавио Монтеверди, а не она. «Нет, пусть Аллегра осознает всю серьезность сложившейся ситуации постепенно, — решил он. — Возможно, так ей будет легче».
Она смотрела на него огромными глазами — с надеждой, доверием и страхом.
Как же посмел ее бессердечный жених посягнуть на такую невинность? А ведь Доминик хотел надругаться над ней! И Лазар тотчас решил послать людей за Домиником — он схватит виконта и убьет.
Возможно, хоть это немного успокоит его совесть.
Лазар прижал ладонь к ее лицу, охваченный необъяснимой печалью. Судьба сделала их врагами. Будь он сегодня принцем — а Лазар не сомневался, что его отец все еще здравствовал бы (ему было бы сейчас шестьдесят лет), — и если бы Аллегра стала фрейлиной его маленькой сестры принцессы Анны, точно так же, как ее мать, синьора Кристина, когда-то была фрейлиной его матери, королевы Юджинии, то кто знает? Возможно, он покорил бы эту девушку и научил бы ее искусству любви.
— Пойдем, крошка. У нас мало времени. — Лазар взял Аллегру за руку и повел во тьму.
«Этот мятежник — загадка», — думала Аллегра, когда Лазар ввел ее в пещеру, которая была темнее его черных как ночь глаз. Она видела, с какой жестокостью он бил Доминика, поэтому и представить себе не могла, что его большие руки могут с такой нежностью поддерживать ее.
— Здесь где-то должен быть факел и кремень, — пробормотал Лазар и, оставив девушку, отправился на поиски. Она ничего не видела в кромешной тьме, но слышала его движения.
— Кто ты? — спросила она, и ее голос эхом разнесся по пещере.
— Тебе это незачем знать.
— А как мне тебя называть?
— Как угодно. Это не имеет значения.
— А для меня имеет.
— Почему?
Она пожала плечами:
— Вежливость.
— Сожалею, но это не для меня.
Эхо, разносившееся под сводами, свидетельствовало о том, что пещера гораздо больше, чем предполагала Аллегра.
— Каковы твои условия?
Его молчание сказало ей, что и это она не должна знать.
— Что это за место?
— Перестань задавать вопросы!
Аллегра услышала скрежет кремня по стали и увидела искры. Вскоре маленький огонек разгорелся и осветил смуглое лицо незнакомца, его сверкающие черные глаза и густые брови. Возможно, ей надо не восхищаться им, а бояться его? Нет, Аллегра была уверена, что человек с таким веселым смехом и такими ласковыми руками не может быть жестоким.
— Значит, ты не скажешь мне свое имя?
— Скажу, если на этом твои вопросы прекратятся. — Над вспыхнувшим факелом сверкнула его дьявольская улыбка. — Меня зовут… Умберто.
