Ферн Майклз - Любовь в Техасе
Он оказался слишком вежлив, чтобы его можно было считать изворотливым ловкачом. И все-таки он ускользал от вопросов Агнес.
— Я слышала, техасцы живут на ранчо. И вы тоже?
— Живут на ранчо? — повторил Мосс. — У нас угодья. Мы в Техасе называем это угодьями. — Он повернулся к Билли и спросил, не хочет ли она пойти в кино после обеда.
— Хочу. Мама, ты не будешь возражать, если я пойду в кино? — По тону в голосе Билли и по ее глазам Агнес поняла, что дочери все равно, возражает она или нет. Билли собиралась идти в кино со своим лейтенантом. Это тревожило. Ситуация выходила из-под контроля. Происходило нечто, чему Агнес не могла найти объяснения и что ей явно не нравилось. У нее были такие большие планы насчет Нила Фокса и Билли, а теперь эта девица и не глянет на сына банкира, даже не сравнивая его с этим необыкновенно красивым, хоть и глуповатым молодым лейтенантом. В душе у нее все кипело.
— Я не возражаю. — С нее достаточно. — Почему бы вам не пойти сразу после десерта? Я вымою посуду. А ты сделаешь это в следующее воскресенье, Билли.
Воскресный десерт представлял собой вишневый пирог, восхитительный на вкус. И Билли, и Мосс мигом расправились с ним. Агнес подала Моссу кофе и протянула дочери стакан молока. Билли прекрасно понимала: таким образом мать напоминала ей, что она еще ребенок, а Мосс взрослый мужчина. Молоко осталось нетронутым.
— Ближайший сеанс в четыре часа, Мосс. Нам следует поторопиться. Мне не нравится пробираться на свое место, когда фильм уже начался. — Не ожидая ответа, Билли пошла в прихожую за своей сумочкой.
— Миссис Эймс, это был превосходный обед. Приятно для разнообразия попробовать домашней стряпни. Спасибо за прием. Я обязательно расскажу маме, что вы готовите стручковую фасоль по такому же рецепту, как и она.
Ничего не оставалось, кроме как проявить любезность. Придется быть обходительной. Этот дерзкий молодой человек перехитрил ее.
— Спасибо за цветы, лейтенант. Очень мило с вашей стороны. Мы должны ждать лета, чтобы срезать цветы из нашего сада. Весной они такие хрупкие, вянут и умирают почти сразу же после того, как их срезали.
Она говорила слишком много, а Мосс не прерывал ее. Когда лейтенант направился к Билли, поджидавшей его в прихожей, Агнес посмотрела на них долгим взглядом. Он напоминал ей ястреба, который кружит над добычей. Увидев, что Мосс взял дочь за руку, она с трудом сдержалась. Хотелось остановить Билли, пока не стало слишком поздно. Слишком поздно для чего? Слишком поздно для Нила Фокса, Господи!
* * *Он шел вслед за Билли между рядами, стараясь не рассыпать два пакетика с воздушной кукурузой. Ему не нравилось, когда двое запускают руку в один и тот же пакет. Что мое, то мое, считал Коулмэн.
Билли села рядом с Моссом, их плечи соприкасались. Ему нравилась эта милая юная девушка. Во многом она напоминала ему сестру. Даже Сет одобрил бы Билли. В ней чувствовалась какая-то особенная мягкость, почти старомодность. Он начал подозревать, что на самом деле эта девушка гораздо глубже и сложнее, чем казалась на первый взгляд. Она была такой юной и невинной, без тени нарочитой утонченности, которую обычно напускали на себя встречавшиеся ему девицы. И как у такой хищной птицы, царившей в доме на Элм-стрит, могла появиться такая дочь? Ей-Богу, Агнес была из того же теста, что и папа. Однако черты, которыми он восхищался в своем отце, казались совершенно невыносимыми в женщине. Тем не менее Мосс понимал, какая глубокая преданность живет в сердцах таких людей, как Сет Коулмэн и Агнес Эймс. Преданность, сила и ум. Нельзя порицать Агнес за это.
Они спокойно сидели рядом, смотрели киножурнал, а потом мультфильм перед картиной. Бетти Грэйбл показывала свои ноги, фильм шел всего минут десять. Мосс взял Билли за руку. Почему-то парочки в кино всегда держатся за руки. Так ли он думал о себе и Билли? Как о парочке? Руки Билли были мягкими и нежными, как и вся она. Он знал — девушка улыбается в темноте. И сам он тоже улыбался. Милая крошка. Очень милая. Ему захотелось узнать, когда ей исполнится восемнадцать. И такая хорошенькая. Билли обладала тем типом красоты, что озаряет человека изнутри, покоряя окружающих. Он предполагал, что его спутница была так называемой «девушкой за углом», и слышал, как некоторые парни говорили, что война торопит завязывать легкие знакомства. Мосс был уверен: дело обстоит совсем иначе. Главное в войне — сила. То, что хорошо понимают такие люди, как папа и Агнес Эймс.
Еще через десять минут Мосс наклонился и прошептал:
— Билли, это ужасно плохой фильм, и мы оба знаем, чем он кончится. Почему бы не уйти и не отправиться туда, где мы можем спокойно поговорить? Мне хотелось бы узнать тебя получше.
— Хорошо, — согласилась Билли, слегка нахмурившись. Она сказала Агнес, что они пойдут в кино. Куда бы она ни отправилась с Моссом, обязательно нарушала одно из правил.
— Ты всегда такая уступчивая? — в его голосе прозвучала досада, словно он был недоволен.
— Только когда меня устраивает то, на что я соглашаюсь.
— У меня в машине есть плед. Может быть, пойдем в парк и посидим у озера?
Сердце Билли забилось сильнее. Если только Агнес прослышит об этом, то не замедлит высказать свое неодобрение. Не успела она обдумать ситуацию, как встала и вслед за Моссом вышла из зала.
Стоял прекрасный день. Если бы Билли заказывала погоду у волшебника, то лучше бы и быть не могло. Пышные белые облака плыли по невероятно голубому небу. Никогда трава не казалась более зеленой, а солнце — теплым. Озеро в парке сверкало в солнечных лучах. Все вокруг переливалось.
Минуты и часы летели незаметно. Она поймала себя на мысли, что поверяет Моссу то, о чем никогда никому не рассказывала. О ее заветном желании — учиться на художника-модельера, а не на преподавателя английского языка или истории. О том, как ей жилось без отца и как она научилась мириться с постоянной опекой Агнес. Когда Билли рассказала о своих способностях в игре на пианино, это выглядело как откровение, а не хвастовство.
Мосс растянулся на пледе, положил темноволосую голову девушке на колени, потом поднял руку и дотронулся пальцем до ее губ.
— Сегодня никакой губной помады, — сказал он, глядя на Билли. Пушистые темные ресницы, обрамлявшие ее глаза, отбрасывали тени на щеки.
— По воскресеньям никакой помады, — рассмеялась Билли. — А ты против?
— По воскресеньям никакой помады. — Он улыбнулся. — Теперь я должен доставить тебя домой. Я сказал твоей матери, что ты вернешься домой засветло. Мы здесь уже столько времени, что скоро стемнеет.
— Я не хочу домой, — призналась Билли.
