Джулия Куин - Гретна-Грин
Ангус положил вилку и тяжко вздохнул. Из кухни плыл сладкий запах кранахана. Ему захотелось в отчаянии удариться головой об стол. Что ему выбрать?
Маргарет? (И он посмотрел на дверь, за которой она исчезла.)
Или кранахан? (И он с тоской посмотрел на дверь кухни.)
Маргарет?
Или кранахан?
– Проклятие, – пробормотал он, вставая. Пожалуй, все-таки Маргарет.
И, покидая кранахан, он с замиранием сердца подумал, что этот выбор скорее всего окончательно решил его участь.
Глава 4
Дождь перестал, но сырой ночной воздух ударил в лицо Маргарет, когда она выбежала из двери «Славного малого». Маргарет вытягивала шею то вправо, то влево. Она видела Эдварда в окно. Она была в этом уверена.
Краешком глаза она заметила пару, быстро переходящую улицу. Эдвард. Золотистые светлые волосы выдавали его с головой.
– Эдвард! – окликнула она, торопливо направляясь в сторону уходящей пары. – Эдвард Пеннипейкер! – Маргарет подобрала юбки и побежала, окликая брата по имени: – Эдвард!
Мужчина обернулся. Он был ей не знаком.
– П-прошу прощения, – пробормотала она, отступая. – Я приняла вас за своего брата.
Красивый белокурый незнакомец изящно наклонил голову:
– Ничего страшного.
– Такой густой туман, – объяснила Маргарет, – а я смотрела в окно…
– Уверяю вас, ничего страшного. Вы меня извините. – И молодой человек положил руку на плечи женщины, стоявшей рядом с ним, и привлек ее к себе. – Нам с женой нужно идти.
Маргарет кивнула. Новобрачные. Она поняла, что это новобрачные, по тому, какое тепло прозвучало в его голосе при слове «жена».
Это были новобрачные, и, как все остальные в Гретна-Грин, они скорее всего бежали из дома, и их семьи, вероятно, сейчас рвут и мечут. Но вид у пары был такой счастливый, что Маргарет вдруг почувствовала себя усталой, одинокой и старой, множество грустных мыслей, о наличии которых у себя она никогда не подозревала, промелькнуло в голове.
– Неужели нужно было уйти прямо перед пудингом?
Она заморгала и обернулась. Ангус – как только может такой крупный человек двигаться так бесшумно? – стоял, нависая, перед ней, сердито сверкая глазами и подбоченившись. Маргарет ничего не сказала. У нее просто не было сил, чтобы говорить.
– Я думаю, что тот, кого вы увидели, не ваш брат.
Она покачала головой.
– Тогда ради всего святого, сударыня, не закончить ли нам наш ужин?
Невольная улыбка появилась у нее на губах. Никаких упреков, никаких обидных слов вроде «Глупая женщина, почему вы убежали в ночь?». Просто – «Не закончить ли нам наш ужин?».
Что за человек?
– Это хорошая мысль, – сказала она и оперлась о предложенную ей руку. – И я могу даже попробовать хаггис. Но запомните – только попробовать. Я уверена, что он мне не понравится, но, как вы сказали, того требует вежливость.
Он поднял брови, и было что-то в его лице с густыми широкими бровями, темными глазами и слегка крючковатым носом, от чего сердце у Маргарет на мгновение замерло.
– Ах, – ворчливо сказал он, направляясь к трактиру. – Неужели чудеса никогда не кончатся? Неужели вы хотите сказать, что на самом деле слушали меня?
– Я слушаю почти все, что вы говорите!
– Вы предлагаете попробовать хаггис только потому, что знаете, что я съел вашу порцию.
Щеки Маргарет предательски вспыхнули.
– Ага. – Улыбка у него была просто волчьей. – И за это я собираюсь заставить вас съесть завтра хугга-мугги.
– А нельзя ли мне попробовать этот кранополи, о котором вы говорили? Тот, что со сливками и сахаром?
– Это называется кранахан, и если вы постараетесь не поддевать меня всю дорогу до трактира, я, может быть, попрошу мистера Маккаллума подать вам капельку.
– Ох, как вы любезны, – язвительно проговорила она. Ангус замер на месте.
– Вы сказали «ох»?
Маргарет удивленно заморгала глазами:
– Не знаю. Может быть.
– Иисусе, виски и Роберт Брюс, вы превращаетесь в шотландку.
– Почему вы все время произносите эту фразу?
На этот раз пришла очередь Ангусу удивленно заморгать.
– Я совершенно уверен, что ни разу до этого момента не принимал вас за шотландку.
– Не глупите. Я имела в виду фразу насчет Сына Божьего, языческих духов и вашего шотландского героя.
Он пожал плечами и отворил дверь в трактир.
– Это моя личная коротенькая молитва.
– Мне почему-то кажется, что ваш викарий найдет ее довольно святотатственной.
– Здесь мы называем их священниками, и потом, как вы думаете, кто научил меня этой молитве?
Они как раз входили в маленькую столовую, и Маргарет чуть не споткнулась о его ногу.
– Вы шутите.
– Если вы собираетесь провести какое-то время в Шотландии, вам придется узнать, что мы народ более прагматический, чем те, кто живет в более теплом климате.
– Я никогда не слышала, чтобы выражение «в более теплом климате» звучало как оскорбление, – пробормотала Маргарет, – но вам, кажется, это удалось.
Ангус отодвинул для нее стул, сел сам, а потом продолжил свои разглагольствования:
– Всякий стоящий человек с ранних лет узнает, что, попав трудное положение, нужно обратиться к тем силам, которым он больше всего доверяет, силам, от которых он зависит.
Маргарет посмотрела на него с непониманием и раздражением:
– О чем это вы говорите?
– Когда я чувствую потребность призвать высшие силы, я говорю «Иисусе, виски и Роберт Брюс» – И это выражение исполнено смысла.
– Вы буйнопомешанный.
– Будь я не таким покладистым, – сказал он, делая знак трактирщику принести сыру, – то мог бы на это обидеться.
– А вы помолитесь Роберту Брюсу, – посоветовала она.
– Почему бы и нет? Я уверен, что у него больше времени, чтобы присматривать за мной, чем у Иисуса. В конце концов, Иисусу нужно присматривать за всем этим дурацким миром, даже за англичанками вроде вас.
– Это не так, – твердо сказала Маргарет, мотая головой в такт своим словам, – это совершенно не так.
Ангус посмотрел на нее, почесал висок и сказал:
– Возьмите сыру.
Маргарет удивилась, но сыр взяла и откусила кусочек.
– Вкусный.
– Я бы отметил превосходство шотландских сыров, но вы, конечно, и так уже немного усомнились насчет превосходства вашей национальной кухни.
– Это после хаггиса?
– Именно из-за хаггиса мы, шотландцы, сильнее и крупнее, чем англичане.
Она фыркнула – изящно, как подобает леди.
– Вы невыносимы.
Ангус откинулся назад, положил голову на руки, согнутые в локтях. Вид у него был вполне сытого человека, человека, знающего, кто он и что собирается делать в жизни.
Маргарет не могла оторвать от него глаз.
