Розмари Роджерс - В плену желания
«Конечно, — подумала Лаура, — если я откажусь, это будет выглядеть невежливо по отношению к человеку, который спас нам жизнь. И даже глупо. Люди подумают, что я боюсь этого негодяя. Почему судьба распорядилась так, что из всех людей на помощь нам пришел именно он?»
Она сидела в седле почти неподвижно. Ее буквально тошнило от близости Трента и его дыхания. Что он скажет ей теперь? На людях они делали вид, будто не знают друг друга, и это вполне устраивало Лауру, но почему он настоял на том, чтобы они поехали вместе?
Она предпочла бы поехать с Франко, но тот успокаивал плачущую Мариэллу. Помахав им с Трентом рукой, он сказал, что вернется домой к обеду.
Как мог Франко не заметить ее красноречивые взгляды и хмурое лицо? Он притворился, будто ничего не видел, и с дьявольской усмешкой в карих глазах попросил Лауру указать Тренту дорогу, ведущую в поместье, где ей окажут медицинскую помощь.
— Это — твое боевое крещение, сестра! Мама будет гордиться тобой.
— Да, а папа рассердится из-за того, что мы оба так плохо к нему подготовились! — заметила сухим тоном Лаура, после чего девушке пришлось смириться с тем, что Трент Челленджер обхватил своими крепкими руками ее талию и посадил перед собой в седло.
Лаура не могла определить охватившие ее чувства; она сидела в седле скованно, боясь сделать лишнее движение.
Несколько часов назад он обошелся с ней как с дешевой шлюхой. Тогда она хотела убить его. Сейчас он спас ее от смерти, и ей приходилось быть с ним вежливой, фактически терпеть его объятия.
— Мне нравится, что вы ездите в мужском седле. Я понять не могу, почему большинство женщин предпочитают дамские седла.
— Возможно, это — испытание мастерства! Вы бы удержались в дамском седле, мистер Челленджер? Смогли бы преодолевать препятствия, сидя в нем?
— Вероятно, нет! — Лаура кожей почувствовала его усмешку, представила себе его изогнутые губы. — Мне никогда не доводилось проверять это. Между прочим, мисс Лаура, вам следует держать оружие наготове! Особенно когда вы купаетесь вдали от асиенды. Вас мог застать врасплох не бродяга гринго, а отряд этих негодяев.
— Вы — бессовестный человек, верно? Вы вели себя как подлый, мерзкий… Думаю, вы сами знаете, какой вы! Если бы вы не спасли нас, я бы убила вас, как тех двух грязных свиней, которые хотели меня… хотели меня… Черт!
Стыдясь своей слабости, Лаура попыталась справиться с навернувшимися на глаза слезами гнева и обиды. Внезапно резкое движение коня толкнуло девушку на Трента, и острая боль пронзила ее руку. Она ахнула и заметила, что его волосатая щека оказалась в опасной близости от ее щеки.
— Ваша рука? — спросил он. — Что-то серьезное? Что вам положили на рану?
— Это… всего лишь царапина! Она слегка кровоточила, и мы ее перевязали, вот и все! Сделать что-то еще, не было времени. Мне не так уж и больно!
Он коснулся повязки в том месте, где просочилась кровь, и Лаура снова ахнула.
В следующий миг Трент натянул поводья, и Лаура вновь прижалась к нему.
— Погодите. Вы способны терпеть боль? Мне придется снять повязку, так что держитесь за седло изо всех сил, а эту руку поднимите.
— Что вы собираетесь делать? Что? О! Больно!
Трент снял Лауру с седла и опустил на землю, после чего начал осматривать повязку.
— Вы же не врач! Оставьте в покое мою руку — ею займутся дома! О!
— Советую вам покрепче стиснуть зубы. Вы почувствуете жжение, но это остановит заражение крови. Поверьте мне, оно способно причинить гораздо большую боль!
Когда Трент снял повязку с раны, оттуда снова пошла кровь. Он залил пулевое отверстие бесцветной жидкостью из бутылки, которую достал из седельной сумки.
Сильнейшая боль пронзила руку Лауры; из глаз девушки брызнули слезы, с губ сорвался стон, хотя она и стиснула зубы по совету Трента.
Почувствовав, что у нее кружится голова, Лаура приложила все силы, чтобы не упасть в объятия Трента — это было бы новым унижением. Она почти обрадовалась тому, что он крепко обхватил ее рукой за талию и помог устоять на ногах. Вскоре острая боль начала проходить. Лаура увидела у своих побелевших губ бутылку.
— Сделайте глоток. Это поможет.
Еще не придя полностью в себя, Лаура послушно отхлебнула из бутылки и, поперхнувшись, закашлялась. Не давая ей времени на возражения, Трент снова посадил ее в седло.
Глава 5
Лаура заявила, что наденет к обеду черное шелковое платье с высоким воротничком из белых кружев и длинными рукавами.
— Но это платье не подходит для знакомства с женихом! — тщетно попыталась возразить Филомена.
— Он вовсе не мой жених, и я уже познакомилась с ним — ты это забыла?
— О, какой стыд, тогда на тебе было такое неприличное тряпье! Я удивлена, что он остался обедать!
— Он приехал к моему отцу, они должны обсудить дела. А я собираюсь пообедать, потому что не хочу, чтобы кто-то подумал, будто незначительная потеря крови способна уложить меня в кровать! Пожалуйста, Филомена, не спорь со мной сейчас!
— По-моему, это ранение повлияло на твою голову, — проворчала Филомена. — Что ж, я поглажу противное черное платье и принесу его тебе. Отдохни несколько минут. Выпей травяной чай, который я приготовила, и тебе станет лучше.
Когда Филомена ушла, Лаура села на кровать, вздохнула и посмотрела на новую повязку.
— Филомена? Как она себя чувствует?
— Мы положили на рану специальную мазь, донна Джиния. Мне доводилось видеть кое-что пострашнее. Ох! И зачем только я заснула? Почему не догадалась, что она что-то замышляет, пока я надевала на нее корсет?
— Тут нет твоей вины. — Джинни похлопала пожилую женщину по плечу. — У моей дочери упрямства и своенравия больше, чем у меня и ее отца, вместе взятых! Она спит?
— Спит? Нет! Она сказала, что не будет спать. Отказалась выпить снотворное. Она выйдет к обеду. И еще она заявила, что наденет черное шелковое платье с высоким воротничком и длинными рукавами, чтобы скрыть повязку. Без корсета! — Филомена выпятила нижнюю губу и прижала руку к сердцу. — Без корсета, донна Джиния! Она сказала, что он ей не жених и никогда им не будет! Что нам делать, донна Джиния?
Джинни вздохнула:
— Ничего! Принеси платье, которое она выбрала, Филомена. Я схожу к Лауре и поговорю с ней. — И, невозмутимо пожав плечами, Джинни улыбнулась пожилой женщине. — Она молода, легкомысленна и импульсивна. Но, в конце концов, образумится. Всему свое время.
«Но не раньше, чем приобретет жизненный опыт и познает боль, как это было со мной!» — неожиданно подумала Джинни, приводя в порядок свои мысли после ухода Филомены. Она вспомнила себя в возрасте Лауры. Свою самоуверенность и смелость, желание взять от жизни все, что та может предложить.
