Шэна Эйби - Личные враги
И в тревожной неразберихе последних дней все ее сородичи смирились с этим. Почти все. В их глазах Лорен была наследницей покойного лэрда, тем более что она говорила его словами и поступала сообразно его мыслям. Она многому научилась, наблюдая за отцом, а то, чего не знала, умела предугадать.
Новый лэрд сейчас находился между жизнью и смертью. Лучшие целители клана пользовали его всеми мыслимыми снадобьями, однако все понимали, что их старания могут пропасть втуне. Квинн потерял много крови и до сих пор не пришел в себя после удара по голове.
При таких обстоятельствах Лорен, не задумываясь, приняла на себя обязанности лэрда. Это случилось так же естественно, как день сменяет ночь, и так стремительно, что, похоже, одна только Лорен и дивилась втайне тому, что произошло.
Это было у нее в крови, унаследованной от многих поколений предков — лэрдов клана. Вести сородичей. Защищать Шот. Спасти клан. И каждый день она ломала голову над новыми заботами и бедами, стараясь думать и поступать так, как думал и поступал бы ее отец.
Как уберечься от викингов?
«Удвой дозоры, — отвечал ей голос отца. — Будь настороже по ночам. Они выбирают для нападения безлунные ночи. Будь готова к новым ударам».
Как быть с ранеными?
«Заботься о них. Утешай их. Поднимай их дух, как только сможешь».
Чем помочь Квинну?
«Молись за него».
А англичане? Что делать с графом Морганом и его людьми?
Ответа не было. Призрачный голос отца не знал, как справиться с таким поворотом судьбы. Лорен даже вообразить не могла, что сказал бы обо всем этом отец, будь он жив.
А потому она занялась делами, которые были для нее просты и ясны. Она говорила с сородичами, согревала их уверенной улыбкой, и в речах ее не было места страху, который пожирал ее душу. Она заходила в кухни, где трудились женщины, навещала детей, игравших под присмотром нянек. Вместе с воинами своего отца она обсуждала, как укрепить ночные дозоры. Когда начало смеркаться, она отправилась в залу, где содержались раненые.
В последней стычке с викингами никто не погиб. Казалось чудом, что все они уцелели — даже англичане, — потому что предыдущие две стычки закончились куда плачевней. В первой погибли восемь воинов, во второй — десять, и среди них отец Лорен.
Она неспешно шла меж кроватей, на которых лежали раненые, негромко и серьезно беседовала с ними — пусть видят, что она цела и невредима и все так же полна решимости отразить набег чужаков. Раненые смотрели на нее с надеждой. В их глазах загорались уверенность и гордость. О каждом из них Лорен поговорила с Элиасом, лучшим целителем клана. В кратких его ответах она искала ободрение и надежду на лучший исход.
— Что с Квинном? — спросила она.
— Никаких изменений.
Сказав это, Элиас умолк, а Лорен стиснула зубы, в одиночку борясь с неодолимым страхом.
Когда она ушла, сумерки давным-давно сменились ночью, и проголодавшейся Лорен пришлось шарить в кладовой, где хранились остатки общего ужина. Свою порцию она съела в тишине и одиночестве, на одной из башенок, любуясь с высоты дикой красотой родного острова, безмятежно погруженного в чернильную густоту ночи. Невдалеке неумолчно шумело море, и черные волны во мраке искрились лунным серебром. Низкие звезды мерцали над самой ее головой.
Мимо прошел часовой, поздоровался с Лорен, и она кивнула в ответ.
Пора.
У дверей Моргана и той комнаты, в которой содержались его люди, постоянно стояла стража. Лорен подождала, покуда часовой без единого слова отпер комнату графа, и, войдя, бесшумно прикрыла за собой дверь.
Комнату освещал только лившийся из окна призрачный звездный свет. Лорен подошла к тюфяку, полагая, что увидит англичанина крепко спящим. Но он не спал. Его там вообще не было — одни лишь смятые одеяла.
— Шпионишь, Макрай?
Лорен стремительно обернулась на звук и увидела в сумраке у стены смутный силуэт. В темноте белела повязка.
— Что ты там делаешь? — резко спросила она.
— Замышляю побег, что же еще. — Ночной мрак надежно скрыл лицо англичанина, но Лорен могла бы побиться об заклад, что он усмехнулся.
Словно и не заметив саркастической нотки в его голосе, она сделала шаг и вышла из полосы призрачного звездного света. Теперь оба они стояли в темноте.
— Ты себе только навредишь. Тебе еще нельзя вставать, не то так и не поправишься.
— И что же?
Опять он ей дерзит. Англичанин, похоже, был просто неистощим на дерзости, но сейчас Лорен слишком устала, чтобы пикироваться с ним. Ей едва хватало сил на то, чтобы просто стоять с ним рядом, притворяясь равнодушной к его мужским чарам, не выдавать смятения, которое царило в ее душе.
— Что ж, валяй! — язвительно бросила она. — Помри, раз уж тебе так хочется. Сейчас у тебя откроются раны, и ты истечешь кровью. И отлично. Мне до смерти надоело тратить на твои повязки доброе полотно.
Из темноты донесся негромкий смех.
— Да уж, Макрай, ты наверняка порадуешься, что больше не придется со мной возиться.
— Точно. Устрою праздник в честь твоих похорон. Так что, будь добр, поторопись. Мне не терпится всласть поплясать.
На сей раз он не засмеялся и шагнул ближе к Лорен. Звездный свет залил его лицо, запутался в черных как смоль волосах, замерцал в непроглядной глубине глаз. Больше Арион Морган не улыбался — он снова стал самим собой, графом, высокородным рыцарем, и, хотя из всей одежды на нем было только обернутое вокруг талии одеяло, от него веяло силой, достоинством, властью. Никогда прежде Лорен не встречала подобного мужчины.
— Ты пришла убить меня спящего? — очень тихо спросил он.
Лорен оскорбилась не на шутку, хотя в глубине души понимала, что он опять дразнит ее.
— Я уже говорила тебе, Морган, что мы — не английские варвары. Свой долг чести я оплатила. Твоя жизнь для меня ничего не значит, — но, подумай, стоило ли мне спасать тебя в бою только для того, чтобы на следующий день убить?
Арион, посерьезнев, чуть заметно наклонил голову, глаза его сузились. И снова Лорен ощутила непонятный, нестерпимый жар, снова сердце ее застучало быстро и гулко, вновь нахлынуло ощущение близости, — яркое до боли. Лорен неожиданно для себя попятилась, отступила, но тут же взяла себя в руки.
— Я пришла кое-что тебе предложить, — сказала она, когда стало ясно, что Морган не намерен больше ничего говорить.
Лорен показалось, что после ее слов в глазах Моргана блеснул огонек любопытства, блеснул — и тут же погас. Арион молчал, все также прямо, в упор глядя на нее. Он был невероятно, почти сказочно красив — изваяние из камня, серебра и звездного света.
— Ты станешь слушать? — спросила она, сдерживая гулкий стук сердца.
