Барбара Картленд - Нежность лунного света
Афина сделала маленький глоток.
– Напиток, достойный богов! – улыбнулась она. – Никогда бы не поверила, что когда-нибудь попробую амброзию и нектар. Теперь я знаю, чем лакомились небожители!
Орион рассмеялся и стал с удовольствием поглощать маслины, заедая их хлебом.
– Не порти себе аппетит, Орион! – окликнула его от плиты мадам Аргерос. – Поскольку ты завтра утром нас покидаешь, я приготовила твои любимые блюда.
– Можно я угадаю – какие? – спросил он. – Честно признаться, я уже чувствую аромат жареного ягненка.
– Это будет сюрприз, – с деланной строгостью произнесла мадам Аргерос. – Сначала я угощу тебя и твою спутницу мусакой. Надеюсь, она ей понравится так же, как тебе.
– Непременно понравится! – пообещал Орион.
Афина улыбнулась ему, почувствовав, что еще никогда в жизни не была так счастлива, как сейчас.
Она находилась среди людей, которые, не раздумывая, открыли ей свои сердца просто потому, что им было приятно быть вместе с ней. Их не интересовали ее титул, происхождение, положение в обществе. И рядом был мужчина, который говорил с ней как с равной, не пытаясь доказать свое умственное превосходство.
Это было то, чего ей всегда хотелось; то, о чем она всегда мечтала и чего ей всегда не хватало в жизни. И все это можно было назвать одним коротким словом – счастье.
Глава 3
Ноника проскользнула в кухню и застенчиво сообщила Афине, что комната для нее готова.
– Я думаю, вы не будете против, если Ноника проводит вас наверх, в вашу комнату, – сказал Орион.
– Благодарю вас, конечно, не буду, – ответила Афина.
Она взяла с соседнего стула свою сумку и капор и последовала за Ноникой.
Они поднялись по старой скрипучей лестнице на второй этаж и оказались на лестничной площадке с низким потолком. На площадку выходили две двери.
Ноника открыла левую из них, и Афина вошла следом за ней в комнату с беленными известью стенами. Здесь стояла кровать и небольшой комод с маленьким зеркалом. Рядом с ним на столике были приготовлены кувшин и тазик для умывания. На полу лежал домотканый шерстяной коврик. В комнате было чисто и просторно. Пахло пчелиным воском и тимьяном. Кроме еще одного стула, мебели не было.
– Спасибо вам за то, что уступили мне комнату, – сказала Афина.
– Я сплю здесь только тогда, когда у нас нет постояльцев, – ответила Ноника. – Орион займет вторую комнату.
– Вы хорошо знаете его? Он у вас часто останавливается? – спросила Афина, чувствуя, что не имеет права задавать подобный вопрос, но не в силах удержаться.
Молодой человек явно принадлежал к другому общественному классу, чем семейство Аргерос, однако владельцы таверны относились к нему очень тепло, не так, как к обычному посетителю.
Пока они ужинали, мадам Аргерос пожурила его за то, что он не пришел к обеду. Димитрос, ее муж, шутил и пересказывал деревенские новости. Похоже, Орион был в курсе всех событий.
В ответ на вопрос Афины Ноника пожала плечами:
– Он приходит и уходит. Иногда мы подолгу не видим его, но он всегда возвращается к нам, а мы всегда рады ему.
Улыбнувшись Афине, она добавила:
– Поскольку вы его друг, мы рады видеть вас у себя.
Какие здесь милые и добрые люди, подумала Афина. Они так не похожи на чопорных представителей высшего общества.
Даже родственники бабушки, князья Парнасские, с которыми она встречалась в греческой столице, придерживались аристократических условностей, а женщины их клана одевались подчеркнуто модно.
Афинское высшее общество, неразрывно связанное с королевским двором, жило преимущественно сплетнями и пустыми разговорами, не дающими пищи ни уму, ни сердцу.
Неудивительно, что все окружение короля Оттона и королевы Амелии обожало скандалы. Скандальные новости моментально облетали все салоны и дорогие городские кафе.
В первый день пребывания в Афинах девушку удивило пестрое смешение самых разных архитектурных стилей, шумные турецкие базары и уличные кафе, в которых добрая половина горожан неторопливо покуривала кальяны и выпивала одну чашку кофе за другой.
Афине понравились шумные, запруженные людьми улицы, на которых можно было увидеть прохожих в экзотических нарядах.
Ей нравилось прогуливаться одной, если ей это разрешали, наблюдать за людьми, заходить под своды церквей, стены которых были увешаны иконами и откуда доносились приглушенные звуки православных песнопений. Королевский дворец отличался довольно простым внешним убранством в типичном баварском стиле и являл собой некий стандарт вкуса и стиля для греческого высшего общества, которое вознамерилось европеизироваться. Но в самом городе мирно уживались Запад и Восток, дворцы и хижины, европейские кафе и византийские церкви.
– Вы, конечно, не поверите, – рассказывал кто-то Афине, – но в городе около двадцати тысяч жителей и всего лишь две тысячи домов.
– А где же люди спят? – простодушно удивилась девушка.
– Многие – прямо на улицах, – последовал ответ.
Этот удивительный город, как магнитом, притягивал к себе любителей развлечений со всех Балкан.
Здесь можно было встретить богатых румынских бояр, прибывших сюда в поисках чувственных наслаждений, жителей Кавказа в каракулевых папахах, фесках и тюрбанах. На городских улицах Афине встречались мусульманки в темных одеждах и парандже, греческие крестьянки в живописных народных костюмах, горожанки в изысканных европейских нарядах, сшитых по последней парижской моде.
В королевском дворце, в его роскошных садах Афина чувствовала себя одинокой среди шумных толп придворных, и ее взгляд неизменно обращался в направлении Парфенона, который горделиво возвышался над городом вот уже две тысячи лет.
При этом ей часто вспоминались строки Байрона:
Ах, Греция! Они тебя боятся больше,
чем лелеют.
Их настоящее – лишь жалкая былого тень.
Тень подвигов героев, которые затмить
способны нынешнее жалкое племя.
И все-таки Афина так трепетно относилась к той стране, которая могла стать ее новой родиной, настолько была готова полюбить все греческое, что не осмеливалась признаться даже самой себе, что ни столица Греции, ни местные жители не оправдали ее ожиданий.
И вот сегодня она поняла, что только Орион отвечает тому идеалу мужчины, который она надеялась встретить здесь.
Именно таким представлялся ей настоящий грек: гордящимся славным прошлым своей страны, стремящимся возродить дух Древней Эллады.
Умываясь и причесываясь перед сном, Афина подумала, что неплохо было бы переодеться в новое платье, но, немного подумав, она представила себе, как спускается в кухню в изысканном шелковом наряде и как неуместно это выглядело бы.
