Барбара Картленд - Любить запрещается
– Спасибо, мисс Милбэнк.
Дарт Гурон встал, показывая, что беседа окончена. Когда Ария также встала, он немного помедлил, сжав губы, как будто внезапно принял какое-то решение.
– Я хотел бы сказать вам еще одну вещь, – начал он. Ария ждала, и, немного помолчав, он продолжал:
– Думаю, лучше всего быть с вами откровенным, мисс Милбэнк. В прошлом у меня были трудности с домоправительницами, которые – как бы это сказать? – слишком привязывались ко мне. К счастью, в Америке у меня исключительный секретарь, к которой я питаю крайнее уважение. Она изумительно справляется со всеми моими делами и при этом никогда не позволяет нашим отношениям стать чересчур личными. К сожалению, в настоящее время она болеет, и, поскольку ей предстоит операция, ближайшие несколько месяцев она, вероятно, пробудет в больнице.
Дарт Гурон стряхнул пепел с сигареты и продолжал:
– Мне очень ее не хватает не только потому, что она первоклассный работник, но и по причине ее бесстрастного отношения ко мне. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать.
Он посмотрел на Арию, как ей показалось, очень высокомерно. Помимо своего желания девушка вздернула подбородок.
– Уверяю вас, мистер Гурон, – холодно произнесла она через мгновение, – вам не стоит опасаться, что я причиню вам неудобства своим непрошеным вниманием или навязчивостью. Мое положение в вашем доме будет, разумеется, в точности таким, как вы его определили, а мое отношение к вам – только отношением наемного работника к работодателю.
– Рад, что вы меня успокоили, мисс Милбэнк, – ответил Дарт Гурон. – Как я уже сказал, в прошлом мне, по-видимому, просто не повезло.
Ария вспомнила безутешную миссис Каннингэм, сидящую в пыльном агентстве на Бейкер-стрит, и ей стало немного не по себе.
– Примите мои заверения в том, что меня будет интересовать только моя работа, – ответила девушка, и в ее голосе послышалась резкая нотка, выдавшая ее внутреннюю обиду и растущее раздражение.
Если Дарт Гурон и заметил это, то не подал виду.
– В таком случае, мисс Милбэнк, полагаюсь на ваш здравый смысл.
– Благодарю вас.
Ария повернулась и направилась к выходу. Она нарочно не подала ему руки, так как знала, что в этот момент ей ничего так не хочется, как сказать ему, что она передумала и не имеет ни малейшего желания занять предложенную должность. Дойдя до двери, девушка обернулась и с достоинством, как она надеялась, произнесла:
– До свидания, мистер Гурон.
– Всего доброго, мисс Милбэнк.
Дарт Гурон не двинулся из-за стола, и в свете, падающем из занавешенного мягкими шторами окна, ей показалось, что глаза его смотрят холодно, а на лице жесткое выражение.
Когда Ария закрыла за собой дверь, в прихожей ее ждал камердинер.
– Вот полный адрес нашего загородного дома, мисс, – сказал он. – Я подумал, что он вам понадобится, как и номер телефона. Я также записал фамилию дворецкого, мистера Макдугалла.
– Вы очень любезны! – воскликнула Ария. Камердинер улыбнулся.
– Мы все должны помогать друг другу. Я всегда это говорил. Вы увидите, мистер Макдугалл – очень обязательный человек.
– Благодарю вас!
Ария взяла листок и положила его в сумочку.
– Хочу пожелать вам удачи, раз вы теперь с нами, – произнес камердинер.
Девушка с благодарностью пожала ему руку.
Она бы охотно задержалась и задала ему множество вопросов, но, решив, что мистер Гурон может услышать, повернулась и пошла по пустому коридору. Теперь, когда жребий брошен, Ария вдруг ощутила тревогу.
– Двадцать фунтов в неделю! – снова и снова твердила она, пытаясь вернуть себе уверенность и то чувство приподнятости, которое охватило ее, когда она вышла из агентства миссис Бенстэд, но поведение Дарта Гурона безвозвратно рассеяло ее радостное волнение.
Только войдя в лифт и увидев себя в зеркале, Ария заметила яркий румянец на щеках. Это от злости, подумала она, на то, как он вел себя с нею, на все его намеки и инсинуации.
Выйдя из гостиницы «Кларидж» на оживленную улицу, девушка вдруг ощутила безумное желание вернуться и сказать ему, что она в конце концов передумала. Все это ошибка, подумала она, и ничего хорошего из этого не выйдет, и даже деньги не стоят того, что ей предстоит вынести.
Ария не часто впадала в уныние, но сейчас волна тоски и недобрых предчувствий накрыла ее как облако.
Она попыталась взять себя в руки. «Я веду себя нелепо», – подумала она, но всю дорогу к вокзалу ее не покидало ощущение, что ее косвенно оскорбили, и все внутри кипело от злости и обиды.
Поезд на Хартфорд отправлялся через четверть часа. Ария уселась в углу вагона третьего класса и попыталась читать вечернюю газету. Но слова плясали перед глазами, и вместо них она все время видела перед собой лицо мужчины, который сначала показался ей привлекательным, но сейчас, решила она, внушал неприязнь. В ушах еще звучали его слова, произнесенные холодно и бесстрастно, от чего казались еще более оскорбительными, чем если бы он прямо обвинил ее в том, что она влюбилась в него.
«Как могла миссис Каннингэм совершить такую глупость? – спрашивала себя Ария. – И все эти женщины, которые работали у него и влюблялись?»
Если он относился к ним одинаково неприязненно, то они, наверное, сошли с ума, если осмелились высказать ему свои истинные чувства. Хотя, может быть, он, сам того не желая, обнаружил свое обаяние, которое было так заметно, когда он разговаривал с той красивой блондинкой в Квинз-Фолли.
Хорошо еще, что мистер Гурон не поинтересовался ее адресом, подумала Ария. Но, если бы он и спросил, она наверняка сообразила бы назвать адрес фермы или одного из деревенских коттеджей. Он выказал ей большое доверие, взяв на работу и не наведя о ней справок; видимо, он полностью доверял миссис Бенстэд, а ее нежелание терять такого щедрого клиента можно понять.
Ария вынула из сумочки листок, который ей дал камердинер. Бумага была плотная, белая и дорогая; на ней было оттиснуто: Саммерхилл-Хаус, Падлфилд-Грин в районе Гилдфорда, Сюррей.
Девушка наморщила лоб. Ей почему-то показалось, что она уже слышала о Саммерхилле, но не могла припомнить где, поэтому через минуту решительно развернула газету, стараясь думать о чем-нибудь другом.
В заголовках не было ничего интересного, и через секунду она обратилась к колонке светской хроники. Небрежно пробежав ее глазами, Ария вдруг встрепенулась, так как посреди страницы увидела фотографию Дарта Гурона. Фотография была нечеткая – случайный снимок на поле для игры в поло, – но нельзя было не узнать его высокие скулы и глубоко посаженные глаза, зачесанные назад волосы над квадратным лбом и чуть воинственно выдающийся подбородок.
