Виктория Александер - Рискованное пари
— Я выгляжу совсем как взрослая. — Люси откинула со лба прядь волос. — Так все говорят.
— Лучше бы молчали, — пробормотал Реджи и продолжал: — А вчера вечером ты закатила истерику только потому, что тебя не пустили на сегодняшние скачки.
— Это было несправедливо, и ты это прекрасно знаешь! — Люси нахмурила колючие бровки. — Ты победил?
— Разумеется.
— Отлично! — Девушка с торжествующей улыбкой переглянулась с Хиггинсом.
Губы старого дворецкого дрогнули, но лицо осталось невозмутимым.
Реджи понизил голос и шагнул к Хиггинсу:
— Она опять заключала пари с прислугой?
— Ничего подобного я бы не допустил, — высокомерно заверил Хиггинс.
Реджи этот ответ не убедил.
— Значит, вы сделали ставку по ее просьбе? Хиггинс вытаращил глаза в притворном ужасе.
— Ладно тебе, Реджи, — поспешила вмешаться Люси, подходя к брату. — Леди вправе позволить себе небольшие расходы. И потом, сейчас нам не до пустяков. У нас беда. — Она тяжело вздохнула. — С мамой.
— А что с мамой? — Реджи прищурился.
— Леди Беркли в постели, милорд, — с обычной невозмутимостью пояснил Хиггинс.
— Почему? — Реджи перевел взгляд с Хиггинса на сестру. — Заболеть она не могла. За всю жизнь мама не проболела ни единого дня.
— Она не просто больна. Она… она… — У Люси задрожала нижняя губа.
— Леди Беркли говорит, что она при смерти, милорд, — уточнил Хиггинс.
— При смерти? — Реджи недоверчиво покачал головой. — Не может быть. Вчера она была совершенно здорова.
— А сегодня лежит на смертном одре! — Глаза Люси наполнились слезами. — Скоро мы осиротеем…
— Чушь. — Реджи повернулся к дворецкому: — За врачом посылали?
Хиггинс кивнул.
— Доктор Хопвуд уже приезжал и уехал.
— И что?
— И заявил, что причин для опасений нет. Невежественный шарлатан! — Люси презрительно фыркнула. — Мама тяжело больна! Это любой поймет!
Реджи поднял бровь.
— Это правда, Хиггинс?
— Трудно утверждать наверняка, милорд. — Дворецкий осторожно подбирал слова. — Нельзя пренебрегать мнением уважаемого доктора, и хотя ее сиятельство сегодня необычно бледна, это не мертвенная бледность…
— Хиггинс! — возмутилась Люси. А дворецкий продолжал:
— Но насколько мне известно, леди Беркли никогда не болела и не притворялась больной. Я считаю, было бы серьезной ошибкой пренебрегать ее жалобами на здоровье.
— Ясно, — отозвался Реджи. Оценка Хиггинса отрезвила его и наполнила страхом.
О смерти матери Реджи предпочитал не задумываться и потому пришел в смятение. Почему-то ему казалось, что Мэриан Беркли будет жить вечно. Разумом он понимал, что с каждым годом мать стареет и когда-нибудь уйдет вслед за отцом в иной мир. Ведь ей скоро пятьдесят.
Откровенно говоря, Реджи был очень привязан к матери. Добрая и смешливая леди Беркли носила маску очаровательной растерянности и, к счастью, не вмешивалась в жизнь сына. Ей хватало подруг, занятий и воспитания Люси, а на сына просто не оставалось времени. Семья занимала просторный особняк на лондонской Портмен-сквер и поместье Беркли-Парк, домочадцы порой неделями не видели друг друга.
Тем не менее приятно было знать, что мать где-то рядом — на случай, если вдруг понадобится родительский совет, помощь и даже любовь: это ощущение успокаивало и оберегало от бурь ненадежного мира.
Лишаться матери и становиться сиротой Реджи отнюдь не желал, как и его сестра.
— Я зайду к ней. — Реджи начал подниматься по лестнице.
— Она тебя звала. — Люси следовала за ним по пятам.
— Милорд, — окликнул Хиггинс, — выслушайте, что еще сказал доктор Хопвуд.
Реджи замер и обернулся.
— Что же, Хиггинс?
— Какой бы ни была болезнь ее сиятельства, врач посоветовал выполнять ее желания, особенно необычные и странные. Он порекомендовал удовлетворять любой каприз больной. Эти просьбы могут быть следствием горячки или помутнения разума, и отказ только осложнит положение. А этого следует избегать любой ценой, по крайней мере пока врач не выяснит причину недуга, — заключил Хиггинс.
— Отлично, — кивнул Реджи. — Мы выполним любую прихоть.
С лестницы он свернул в то крыло дома, которое занимали мать и сестра. Его комнаты находились в противоположном крыле, поэтому Реджи вел практически обособленную жизнь.
Дверь в спальню матери была прикрыта. Реджи негромко постучал и прислушался. Тихо.
— Постучи еще, — нахмурилась Люси. — Наверное, спит.
Реджи выдержал паузу и снова побарабанил пальцами по двери.
— Может, в таком случае не стоит…
— Наоборот! — перебила Люси. — Если она умирает, нам надо поговорить с ней немедленно. — Она толкнула дверь и заглянула в комнату. — Мама!
Реджи и Хиггинс переглянулись и последовали за ней.
Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак, несмотря на солнечный день. По спине Реджи пробежал холодок. Его мать обожала солнечный свет и днем всегда приказывала раздвинуть шторы. Признак был неутешительным.
— Мама! — Он шагнул к постели.
— Сынок, это ты? — донесся до него слабый голос леди Беркли.
— Что случилось, мама? — Реджи подошел к постели и оглядел больную. Она лежала, утопая в пышных подушках, среди которых казалась совсем крошечной. Странно: раньше Реджи никогда не считал мать миниатюрной — вероятно, из-за ее живости и кипучей деятельности. Но сейчас он вдруг понял, что она мала ростом и худощава. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, милый, не волнуйся. — Леди Беркли вздохнула и медленно, обессиленно потянулась к его руке. — Все хорошо. — Ее голос затихал, становился еле слышным.
Ответ матери вселил в сердце Реджи ужас. Он осторожно присел на постель и нахмурился. В полутьме разглядеть лицо матери не удавалось, но бледность он заметил. И счел необходимым уверенно заявить:
— Врач не нашел ничего опасного.
— Да, врачу можно верить. — Мать смело улыбнулась. — Он знает больше нас.
— Ну конечно. И ты скоро поправишься. — И все-таки… Реджи свел брови. Врачи тоже люди, им свойственно ошибаться. — Тебе ничего не нужно?
— Нет, ничего. — Мать деликатно прикрыла рот ладошкой и закашлялась. — Не беспокойся.
Реджи охватило ощущение полней беспомощности.
— Но может быть, я чем-нибудь могу помочь тебе?
— Дорогой, спасибо тебе за заботу, но мне и вправду ничего не нужно. Разве что… пожалуй… — Она вздохнула. — Нет, ни к чему… нет.
— О чем ты, мама? Она отвернулась.
— Нет, я не вправе просить об этом.
Реджи переглянулся с Хиггинсом, тот ободряюще кивнул.
