Джил Грегори - Холодная ночь, пылкий влюбленный
«Тебе не нужен Лесситер. Тебе не нужен никто, — сказала она себе. — Ты должна думать о том, как уйти от Джадда и Хоумера и вообще из этого города, чтобы жить нормальной жизнью. Такой, в которой ты не будешь бояться высказать свое мнение, в которой ты сможешь делать то, что тебе нравится, сама будешь зарабатывать деньги и жить там, где захочешь. Может быть, ты найдешь себе подругу или даже двух», — размышляла она задумчиво. А может, если ей повезет кого-то полюбить, то этот кто-то в ответ полюбит ее.
В феврале намело еще больше снега и еще сильнее дули ветры. Они неслись с гор, устремляясь через равнины Монтаны. Долгие мучительные ночи тянулись одна задругой вслед за бесконечными студеными днями. Мора трудилась усердно и целеустремленно, каждый вечер тщательно пересчитывала свои драгоценные пенни, но в конце месяца все изменилось и ее унылый серый мир перевернулся вверх тормашками.
Все ее планы — скопить денег на билет в новую жизнь, все ее надежды и мечты о будущем в Сан-Франциско растаяли как дым.
Когда резкие февральские ветры пошли на убыль, теряя силу, и стали более умеренными в марте, ее потрясло пугающее открытие.
У нее будет ребенок.
Ребенок от Куинна Лесситера.
Глава 5
В среду утром Мора меняла постельное белье, когда на нее нахлынула первая волна тошноты. Вскоре она прошла, и девушка успокоилась, но на следующий день, когда она мыла посуду после завтрака, все повторилось. Через несколько секунд она почувствовала странное головокружение, небывалую легкость в голове и ухватилась за край мойки в страхе, что сейчас упадет.
Никогда в жизни Мора не чувствовала ничего подобного. Пытаясь дойти до стула, она наклонила голову, хватая воздух ртом. Неужели она подцепила лихорадку или грипп?
А потом Мора вспомнила кое о чем и почувствовала себя так, как будто ее ударили и из глаз у нее посыпались искры. Время месячных пришло и ушло, их не было, у нее задержка.
Задержка почти на три недели!
Кое-как взгромоздившись на стул, цепляясь пальцами за сиденье, Мора вспомнила о тошноте и головокружении у Холли Гордон, молоденькой жены кузнеца, — та страдала точно так же, а сама Мора была в ту пору ребенком. С внезапной ясностью, которая ее ослепила, девушка поняла: с ней происходит то же самое.
«Как это случилось?» — тихо простонала она, и ее руки подлетели к горлу.
Но она знала, как это случилось. Воспоминания о той долгой метельной ночи с Куинном Лесситером не исчезли за прошедшие недели, напротив, они стали еще ярче, еще живее. Всякий раз, лежа в своей постели и пытаясь заснуть, Мора думала о том, что произошло между ними, и стоило ей подумать об этом, как тревожащее тепло охватывало ее тело. Нежность его прикосновений, огонь поцелуев, его резкий голос, произносивший ее имя… И — о чудо! — его слова, что она очень хорошенькая.
Но могла ли Мора ожидать, что забеременеет д7 после одной ночи!
Двадцать четыре года она была девственницей, а однажды решила узнать, каково это — лежать рядом с мужчиной, в его объятиях…
«Для этого довольно и одного раза», — напомнила она себе. О, как бы ей хотелось теперь, чтобы она подумала об этом раньше. Но она не подумала. Той ночью все мысли Моры были только о том, как холодно и одиноко ей на свете, какая трудная у нее жизнь, как нужен ей кто-то только для того, чтобы разделить темные ночные часы перед рассветом.
Ей стало ужасно себя жаль.
Мора прошла через кухню к раковине и взглянула на груду посуды, которую предстояло вымыть. Она собирается выпустить ребенка в этот мир, вот в эту жизнь. Но что это за жизнь?
Такая же, какая была у нее в Нотсвилле? С Джаддом и Хоумером в новом качестве — каждый из них станет дядей? Они не дадут свободно дышать ее ребенку, как не давали продыху ей, они заставят его работать, как пить дать, когда он подрастет, они будут помыкать им, стращать, как они поступали с ней, с Морой!
Нет!
Мора глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание. Ее разум занимала всего одна мысль. Нет, она не позволит этому случиться. У ее ребенка должно быть иное будущее, гораздо лучше, чем то, о котором она сейчас подумала.
«Ма Дункан заботилась обо мне, — с отчаянием думала Мора, потянувшись за грязной тарелкой. — Но она не могла меня любить. Она не могла защитить меня от Джадда и Хоумера. Я добьюсь большего для моего ребенка. Он узнает, что такое любовь. У него будет настоящий дом. Если родится девочка, у нее будет много разных платьев, — поклялась себе Мора. — И она будет учиться, получит образование. Если родится мальчик, я его обучу приличным манерам, он будет отличать хорошее от дурного, научится считать и писать, будет знать географию. Я научу его и как заработать, чтобы прожить в этом мире».
Все будет другое у ее ребенка.
«Так помоги же мне, Господи, устроить своему малышу жизнь получше, чем была у меня!» — пылко молилась она, положив руку на живот, словно хотела защитить ту крошечную жизнь, которая зарождалась в ней.
Она повернулась к мойке, и внезапно до глубины души ее потрясла мысль о том, что ей предстоит! Перво-наперво ей надо убраться из этого города, и поскорее.
Она уедет, чтобы никогда больше не возвращаться, и должна быть уверена, что братья не найдут ее и не вернут обратно. Если им это удастся, ей отсюда уже не выбраться.
Отведя темно-рыжие волосы от глаз, Мора мыла посуду, будто хотела смыть каждое препятствие на своем пути, как эти присохшие к тарелкам остатки еды. Надо уехать поскорее, прежде чем братья догадаются о ее беременности. Ее бросало в дрожь при одной мысли о том, как они отнесутся к этой потрясающей новости. Они потребуют, чтобы она призналась, кто отец ребенка, они станут орать на нее, поносить и, без сомнения, назовут шлюхой.
«Но я не доставлю им такого удовольствия», — мрачно решила Мора, ополаскивая тарелку за тарелкой. У нее есть шесть долларов и двадцать два цента — столько она смогла сэкономить. Этого должно хватить.
Она уедет, как только представится возможность, но… куда она направится? В Сан-Франциско? В погоне за мечтой попробует наняться швеей в какую-нибудь мастерскую, потом постепенно накопит денег и когда-нибудь откроет свое дело?
Она услышала крик Джадда из прихожей: — Мистер Эдмунде из 201-го разбил фаянсовый кувшин, и на полу полно осколков. Пойди и подмети там до того, как он вернется из салуна! — приказал он Море, когда она торопливо подошла к нему. Его белесые глаза впились в нее. — А потом принеси нам с Хоумером пирога и кофе. Давай-давай, пошевеливайся, девочка! Бьюсь об заклад, что ты бездельничала на кухне все это время.
