Нора Хесс - Шторм
«Эта усадьба вовсе не похожа на дом падшей женщины», – так решила Шторм. У нее даже было такое чувство, будто сейчас отворится дверь и из нее выбежит на крыльцо орава шумных детишек.
Но навстречу ей никто не вышел. Тогда, она сама ступила на широкое, крытое крыльцо и подошла к двери. Ей сначала показалось, что Бекки все еще спит. Но потом она почувствовала запах свежесваренного кофе и решила, что Бекки уже встала и собирается уезжать.
– Должно быть, она где-то здесь поблизости, – пробормотала Шторм, когда три раза постучала в дверь и не получила никакого ответа. Дом вовсе не выглядел спящим, но не выглядел он и как место, куда часто вторгаются чужие посторонние человеческие существа. Это был замкнутый, обособленный мир, живущий своей сокровенной жизнью.
Может быть, Бекки находилась сейчас на заднем дворе? Шторм сошла с крыльца и обошла дом. За домом она увидела большой подстриженный газон, там росло еще больше цветов, был разбит ухоженный огород, устроена кормушка для птиц, стояли купальня, большая раскидистая яблоня и длинный сарай под высокой сосной.
Дверь сарая была раскрыта настежь. И оттуда доносились звуки, свидетельствующие о том, что внутри располагался небольшой зверинец. Шторм осторожно подошла поближе к дощатой постройке и, позвав Бекки по имени, заглянула внутрь. Внутри царил полумрак, помещение освещалось лишь довольно больших размеров окном, выходящим на восток. Когда ее глаза немного привыкли к скудному освещению и она начала различать предметы, Шторм вздрогнула от страха.
Что-то мягкое и пушистое прижалось к ее ноге. Но тут же Шторм смущенно улыбнулась, как бы извиняясь за свою нелепую пугливость, услышав мяуканье котенка. Шторм огляделась в помещении и увидела молодую самочку оленя с перевязанным крупом, а также неизвестной породы собаку с только что появившимися на свет щенками, лежавшую в плетеной из ивовых прутьев корзине. Еще четыре котенка подошли к ней и начали шнырять вокруг ее ног. И девушка нисколько не удивилась, когда вслед за ними вышла их мать – большая черно-белая кошка.
Шторм двинулась дальше в глубину сарая, и невольный приглушенный крик вырвался из ее груди, когда она увидела хищную молодую рысь в проволочной клетке, выгнувшую спину дугой и шипящую на нее. Но заметив шину, наложенную на левую заднюю лапу животного, Шторм не смогла удержаться от сочувственных слов.
– Ах ты бедняжка, – тихо произнесла она.
Увидев все это и услышав крики проголодавшихся птиц у кормушки, Шторм ясно поняла, почему Бекки выбрала для жилья именно это место на природе, а не поселилась где-нибудь в городе. Где еще она могла завести себе подобное хозяйство?
Шторм пошла туда, откуда слышался отчаянный птичий писк, и зашла за высокий стог сена. Здесь она замерла, глядя на темноволосую молодую женщину, сидящую за легким, сбитым из планок столиком и терпеливо кормящую нескольких птенцов жаворонка. Волна прежней любви и нежности к подруге детства поднялась в душе Шторм, грозя задушить ее, горло ее перехватило от волнения, на глаза набежали слезы. Она выступила вперед, ласково говоря:
– Я вижу, что ты по-прежнему любишь животных, Бекки.
Черноволосая головка моментально повернулась в ее сторону, а затем с тихим радостным восклицанием Бекки сорвалась со своего табурета и бросилась к Шторм. Они крепко обнялись, причем голова Бекки не доставала до подбородка Шторм, поэтому та невольно подумала, что с тех пор как она видела свою подругу, та ненамного подросла.
Наконец они выпустили друг друга из объятий, и Бекки громко воскликнула:
– Как здорово, что мы снова встретились!
И они снова упали в объятия друг друга, причем Шторм, как эхо, повторила слова своей подруги. Когда они наконец были в состоянии начать связную беседу, Бекки спросила:
– Ты совсем вернулась домой или приехала погостить?
– Я вернулась домой насовсем, – ответила Шторм и улыбнулась сквозь слезы, застилавшие ее глаза. Она подумала про себя, что Мария ошиблась, утверждая, что Бекки сильно переменилась. Бекки выглядела и вела себя точно так же, как в те счастливые дни, которые девочки провели вместе. Карие глаза были все такими же ясными и сияющими, как будто Бекки находилась в вечном ожидании завтрашнего дня, предчувствуя что-то радостное. Если ее профессия и была обременительна для нее, то это никак не отражалось на внешности Бекки.
– Вернулась домой насовсем! Как чудесно звучат эти слова! – голос Бекки слегка дрожал, но затем она справилась с собой и прибавила уже твердым тоном: – Держу пари, что Кейн на седьмом небе от радости. Когда я пару недель назад случайно столкнулась с ним в городе, он мрачно сказал мне, что ты так любишь свою работу в школе, что, вероятно, больше никогда не вернешься на ранчо.
Она вопросительно вскинула бровь, глядя на Шторм.
– Так тебе все же надоело учительствовать или причина твоего возвращения кроется В чем-то другом?
«Это не то, о чем ты подумала, Бекки», – хотела сказать Шторм, но сдержалась.
– Я все еще люблю школу и преподавательскую работу, – сказала она. – Просто мне нужно немного отдохнуть и поправить нервы.
Бекки опять начала было что-то говорить, но вдруг передумала, вспомнив о своем занятии, и снова повернулась к верещавшим голодным птенцам.
– Позволь я закончу кормить этих малышей, а потом мы пойдем в дом, выпьем кофе и поговорим о грозе, разразившейся в Вайоминге.
Шторм увидела, как Бекки взяла маленькую веточку величиной с мизинец и окунула ее в мисочку, стоявшую у ее локтя. Когда она вынула веточку, на ее кончике повисла капля воды с частичкой размоченного в воде хлеба. Бекки поднесла веточку к широко раскрытым клювам птенцов, жадно ловящим пищу, и объяснила:
– Я нашла этих двух малышей на лугу позади сарая; видно, с матерью что-то случилось, они остались совсем одни и наверняка погибли бы.
Она снова опустила веточку в миску и протянула ее второму птенцу, широко раскрывшему свой клюв.
– Они не дают мне ни минуты покоя. Такое впечатление, что они постоянно хотят есть, – добавила она.
Шторм взглянула на голодных птенцов и поморщилась. «О Боже, они такие безобразные, – подумала она, – тощие, без перьев, глаза закрыты, и эта отвратительная желтая полоса вокруг… губ, или как это называется у птиц?»
И когда Бекки спросила:
– Ну не красавцы ли они? – Шторм сумела только слабо кивнуть головой в ответ на это, с ее точки зрения, нелепое определение.
– А откуда у тебя собака со всем своим семейством? – поспешила Шторм сменить тему разговора, опасаясь, что Бекки предложит ей покормить одного из этих уродцев.
– Ты спрашиваешь о трех бедных созданиях? – спросила Бекки и накинула салфетку на самодельное гнездышко с птенцами, чей голод был на короткое время утолен. – Я нашла их у дороги пару недель назад. Какой-то бессердечный негодяй выбросил их на улицу умирать с голоду, – в глазах Бекки вспыхнул гнев. – Если бы я знала, кто это сделал, мне кажется, я была бы способна убить его собственными руками.
