Элоиза Джеймс - Супруг для леди
– Ваша милость, у нас в доме нет ни капли «Глена Гарио-ша». Не желаете ли «Ардбег» или «Тоубермэри»?
Рейф посмотрел на Эвана.
Эван нагнулся к мужчине и сказал:
– Мы попробуем «Тоубермэри».
Толстяк поклонился и вышел, а Рейф мечтательно произнес:
– Мужчина, который знает толк в спиртном, драгоценнее рубинов.
– В этом случае могу я обратить ваше внимание на мисс Аннабел Эссекс, она выезжает в этом сезоне, – сказал Фелтон. – Это вторая подопечная Рейфа, – объяснил он Эвану. – Ее приданое – кобыла Удовольствие Миледи.
Так, значит, златовласую шотландку зовут Аннабел. Но герцог покачал головой:
– Ничего из этого не выйдет. Прошу прощения, Ардмор, но Аннабел питает пристрастие к богатым и титулованным англичанам. Она будет неподходящей женой нищему шотландскому графу, и с этим ничего не поделаешь.
Фелтон открыл было рот, но Эван поймал его взгляд, и он закрыл его.
– А, проблема с приданым, – задумчиво молвил Мейн. Официант вернулся с графином «Тоубермэри», которое было ничуть не хуже, чем помнил Эван.
– Вам нравится поэзия? – спросил Мейн. Вопрос показался Эвану неуместным.
– Мне некогда читать.
– В таком случае мисс Питен-Адамс не подойдет. У нее солидное приданое, но я слышал, что она выучила наизусть целую пьесу Шекспира. Во всяком случае, она любит ввернуть в разговор соответствующее словечко или фразу. Мейтленд как-то жаловался, что, когда они были помолвлены, она заставила его прочесть вслух всего «Генриха VIII». Очевидно, это заняло весь день.
– Нет, – сказал Эван. – Это не годится.
– Так вот зачем вы явились в Лондон! – Рейф уставился на него поверх стакана, в котором оставалось всего лишь на дюйм виски.
– Чтобы найти жену, – согласился Эван. – Как я вам уже и говорил ранее, ваша светлость.
Выпитое виски теперь определенно сказывалось на герцоге.
– Иногда я думаю, что мне тоже нужна жена. Она бы присматривала за всеми моими подопечными. Они того и гляди доведут меня до Бедлама.
– Не будь дураком, – ответил ему Мейн. – Ни одна женщина не выйдет замуж за пьяницу вроде тебя, если только не позарится на твой титул и деньги.
К некоторому удивлению Эвана, Рейф нисколько не оскорбился, услышав суровую оценку друга.
– Может, ты и прав, – сказал он с зевком, от которого, казалось, его челюсть вот-вот сломается. – Мне пора на боковую. Придумай еще парочку имен для Ардмора, Мейн.
– Мисс Тарн, – сказал Мейн, задумчиво прищурив глаза. – Она довольно красива, приданое у нее более чем приличное, и, если верить слухам, она превосходно разбирается в лошадях.
– Моя жена говорит, что она влюблена во француза по имени Субиран, – сообщил Фелтон. – Ее отец не одобряет этого союза, но мисс Тарн стоит на своем.
– В таком случае леди Сесили Севери, – предложил Мейн. – Старшая дочь герцога Клэра. Недурна собой, и, ясное дело, внушительное приданое.
– Это ее третий сезон, – встрял Фелтон.
– Да, она шепелявит, – признал Мейн. – Но ее приданое, безусловно, перевешивает шепелявость.
– Она делает вид, что ей около пяти лет, – решительно сказал Фелтон. – Сюсюкает со своими поклонниками. Некоторых мужчин это отталкивает.
– Я склонен отнести себя к их числу, – молвил Эван.
– Тогда третий вариант, – сказал Мейн. – Леди Гризелда Уиллоби. Молодая, красивая вдова с большим поместьем и веселым нравом. Она считает, что не хочет выходить замуж, но, говоря по правде, из нее получится счастливая жена и мать. И у нее безупречная репутация.
За сим предложением последовала тишина. Эван подумал, что леди Гризелда, похоже, была превосходной кандидатурой. Он кивнул.
– Леди Гризелда – сестра Мейна, – сказал Фелтон. Эван посмотрел на Мейна.
– Ваша сестра? Мейн кивнул.
– Заметьте, ее расположения добивались многие мужчины и ни один из них не имел ни малейшего успеха. – Он, прищурив глаза, смерил Эвана взглядом. – Но у меня такое чувство, что вам повезет больше, чем большинству. Ей всего тридцать, и времени для того, чтобы завести детей, предостаточно.
– У него нет состояния, – сообщил Рейф. Голос его превратился в глухое рычание вследствие усталости и выпитого.
– Ей оно и не нужно. Ее вдовья доля наследства сама по себе была отличной, но имение Уиллоби тоже обширное.
Фелтон кивнул:
– Я склонен согласиться с твоей оценкой владений леди Гризелды.
– Она говорит, что не хочет вновь выходить замуж, – сказал Мейн. – Но я питаю к ней нежные чувства.
Эван истолковал это как типично английское сдержанное признание в преданной любви к сестре. Господи, до чего ж эти англичане странные! Вот мужчина, который выглядит как распутник, если он когда-либо встречал распутников… и все же, кажется, он по-настоящему сосватал ему невесту.
– Я почту за честь познакомиться с леди Гризелдой, – сказал он.
– Хорошо. Значит, решено, – молвил Рейф с очередным зевком. – Я ухожу. Ардмор, подбросить вас в «Грийон», или вы сами доберетесь домой?
Эван поднялся и поклонился двум мужчинам.
– Пожалуй, можно как-нибудь потолковать о ваших конюшнях, – сказал Фелтон.
Эван узнал огонек, промелькнувший в его глазах, – огонек человека, испытывавшего неистребимую страсть к лошадям.
– Буду счастлив, – сказал он, снова поклонившись. Мейн поднялся, в свою очередь.
– Вы приглашены на прием на открытом воздухе, который завтра днем дает графиня Митфорд?
– Да. – Эван заколебался. – Я думал не пойти. Последний прием на открытом воздухе показался мне в высшей степени утомительным.
– Этот не будет. Графиня Митфорд подражает древним итальянским семьям эпохи Возрождения. Она дает только один прием в год, и он стоит того, чтобы его не пропустить. Я буду сопровождать свою сестру.
– Идемте, – ворчливо сказал Рейф. – От выдержанного виски разыгрывается такая же головная боль, как и от его младших братьев, дьявол побери.
Эван снова поклонился.
Глава 4
Все переменилось с тех пор, как Тесс вышла замуж. На протяжении многих лет они четверо обычно сворачивались калачиком в постели, зимой съежившись под ветхими одеялами, одетые в сорочки за неимением ночных рубашек… и разговаривали. Джоузи была совсем малышкой, но благодаря острому уму казалась едва ли не самой старшей из них. Имоджин была второй младшей сестрой; ее страсть к Дрейвену Мейтленду годами цвела пышным цветом, прежде чем тот заметил ее существование. Аннабел была двумя годами старше Имоджин и проводила отрочество, управляя денежной стороной домашнего хозяйства; она была измучена этой ношей и чувствовала себя до крайности уставшей от нищеты отцовского дома. Она беспрерывно говорила о Лондоне, о шелках и атласе, и о человеке, который никогда не заставит ее считать каждое пенни. А Тесс была самой старшей… Тесс, которая переживала за всех них и держала свои страхи при себе.
