Саманта Джеймс - Избранница
Черный Джек вытаращил глаза:
— Украла? Она?
— Вот именно. Похоже, решила, что больше не хочет работать на вас. А часы дали бы ей средства на побег.
Кристофер поднялся с кресла и встал рядом с Черным Джеком. Он внимательно оглядел Кесси, остановив взгляд на слабой отметине на шее. Легкое недоумение отразилось на его красивом лице. Он переводил взгляд с Кесси на графа и обратно. И Кесси поняла, что он разглядел отметину в виде полумесяца, сделанную зубами графа.
Горячий стыд залил ее щеки. Больше всего ей хотелось бы сейчас сжаться до невидимых размеров и умереть.
Нелл удовлетворенно фыркнула:
— Боже, подумать только! А ведь вечно задирала передо мной нос! Украла у его сиятельства часы и сбежала!
Черный Джек выругался.
— Надо было посадить тебя на корабль и отправить в приют в тот же день, когда твоя мамаша бросила тебя! От тебя одни неприятности, мисси! Слышишь? Одни неприятности!
Кесси непокорно вскинула голову. Ее гордость растоптали, но не уничтожили.
— Думаешь, что облагодетельствовал меня? Я скоблила полы, пока у меня не начинали кровоточить руки! Опорожняла горшки и работала с рассвета до полуночи, сколько себя помню! И это за несколько пенни в год! Да рабы на плантациях и то живут лучше!
Его лицо исказилось от гнева.
— Ах ты, неблагодарная сучка! Пришло время укоротить твой ядовитый язычок!
Он поднял кулачище. Кесси заметила ужас, промелькнувший в глазах Кристофера Марли, когда тот уставился на могучий кулак Черного Джека.
Она же внутренне подбодрила себя: не впервой ей сносить побои Черного Джека. Вот уж граф получит огромное удовольствие от ее унижения! Но она не издаст ни звука, пока он смотрит… Закусит губу и не пискнет…
Но кулак так и не опустился на ее голову.
— Если вы ударите девчонку, — холодно произнес граф, — то ответите за это. Она украла… мои часы. И только мне, и никому другому, решать, как наказать ее.
Черный Джек удивился, но не посмел перечить графу. Он опустил кулак и замялся в объяснениях:
— Да я ничего плохого и не хотел… Лишь напомнить девчонке, где ее место.
Тон Габриэля оставался равнодушным и холодным:
— А я уверен, сэр, что вы очень даже рвались причинить ей боль. Но в данном случае я сам решу, какую кару она заслуживает.
Он снова крепко сжал локоть Кесси.
Кесси чуть не вытошнило от страха. Наверное, все же лучше было вытерпеть побои Черного Джека. По крайней мере она знала, что приступы его ярости проходят довольно быстро. Что же касается графа… Его холодный, расчетливый гнев пугал. Она вяло передвигала ноги, пока он тащил ее за собой в Розовую спальню.
Уже в спальне он подтолкнул ее к изножью смятой постели. Кесси села и подняла голову. Она смело посмотрела на графа, пряча страх под негодованием:
— Ваши часы снова у вас. Что вам еще надо?
Он прошел к столу и налил себе рюмку бренди. Он не смотрел на нее, задавая свой вопрос:
— Мне любопытно, почему ты вообще взяла их, янки? И еще интересно, скольких мужчин ты уже успела обчистить?
Кесси стиснула зубы. Кажется, он собирается сейчас распять ее. Ну, если он задумал именно это, то она не собирается помогать ему.
Он повернулся к ней.
— Ну же, янки, выкладывай! — приказал он. — Или я один удостоился такой чести? Ее глаза полыхнули огнем.
— Я взяла ваши часы, потому что вы были невыносимо наглым и высокомерным, сэр. И, конечно, из-за тех денег, которых они стоят.
— Почему ты решила сбежать?
— Что вы, сэр! — с наигранным смехом ответила она. — И в мыслях не было! У меня же здесь такая роскошная жизнь. С чего бы это мне пришло в голову покинуть этот райский уголок?
— И куда же ты решила отправиться?
— Не знаю, куда угодно, лишь бы подальше от этого проклятого места!
Габриэль внимательно окинул ее взглядом поверх своей рюмки. Собственно, зачем он спрашивал? Ведь ее горькая отповедь Черному Джеку прекрасно говорила об ее участи здесь. И он ни на секунду не усомнился, что каждое ее слово — правда. Его взгляд скользнул по старому платью, которое давно пора было пустить на тряпки, рассмотрел и выцветшую ткань котомки, которую она по-прежнему стискивала так, что побелели костяшки пальцев. И, наконец, уставился на сухую, потрескавшуюся кожу ее огрубевших от работы рук.
Кесси покраснела, когда поняла, что он так пристально рассматривал. Она сглотнула и несмотря на то что мужество вот-вот готово было оставить ее, продолжила:
— Я не могу здесь больше оставаться. — Ее голос звучал глухо, но страстно и убежденно. — И не останусь. Если вы намерены передать меня констеблю, то сделайте это поскорее, и покончим с этим.
Габриэля восхитила ее отвага. У этой крошки несгибаемая воля. И смелость к тому же. О, он, конечно, понимал, что она напугана до смерти. Не ускользнуло от него и выражение отчаяния в ее глазах. Да-а, она была достойным противником, вынужден был признать он. Возможно, даже смогла бы противостоять его отцу. Интересно, подумал вдруг он, что сказал бы его отец об этой маленькой янки из самых низов…
И словно по волшебству, ему вспомнились вчерашние слова Кристофера. Такая красотка может рассчитывать на лучшее, чем стать женой фермера… Эта, пожалуй, взлетит гораздо выше…
Он медленно опустил рюмку и пристально уставился на нее, словно видел впервые.
Девушка, правда, была воровкой. Страстной и непокорной. Рожденная шлюхой — куда уж ниже. Без какого-либо образования…
Невежественная янки…
И тут ему пришла в голову идея — результат многолетнего пренебрежения к его собственной персоне и созерцания живописных обносков красивой девчонки.
Святые небеса, да это же просто… находка.
В один прыжок он оказался перед ней. Схватив ее за руки, он стащил ее с кровати. Затем, обхватив подбородок пальцами, повернул ее лицо к свету, чтобы подвергнуть тщательному осмотру.
— Сколько тебе лет?
Она ничего не ответила, и он переместил свои руки на ее плечи и легонько встряхнул.
— Отвечай мне, не бойся. Сколько тебе лет?
Кесси облизнула губы.
— Кажется, восемнадцать. Но точно я не знаю…
— Нелл говорила, что мать бросила тебя, когда ты была совсем маленькой. А другие родственники у тебя есть?
Ее глаза, недоуменно таращившиеся на него, были огромными. Она помотала головой.
— Что ты ответишь, если я предложу тебе спасение от жуткой поденщины? Если я скажу, что могу увезти тебя далеко-далеко отсюда?
Она заморгала часто-часто:
— К-куда?
— Через весь океан. В Англию. А возможно, когда-нибудь и в Париж. О, тебе наверняка понравится Париж! — Он снова провел костяшками пальцев по ее лебединой шее. — Я мог бы подарить тебе драгоценности, меха. Когда у тебя в последний раз было новое платье, а, янки? Я могу позаботиться, чтобы у тебя было платье на каждый день года.
