Элизабет Бойл - Без ума от герцога
Устроившись в карете новоиспеченного мужа, мужчины, которого она любила, и который выиграл битву, чтобы заслужить ее благосклонность, Люси спросила графа Клифтона:
— Насколько сильно ты ударил герцога Паркертона?
— Слабо меня ударил? — выпалил Джеймс. — Да он меня на пол свалил.
— Я видел это, Миранда, — добавил Джек. — Он нанес Паркертону свой лучший удар.
— И все-таки я не верю, что удар был достаточно силен, — заявила Миранда.
— Простите, что? — не поверил своим ушам Джеймс.
— Я сказала, что графу следовало…
— Да, я помню, что вы сказали. Но почему?
— Потому что вы, похоже, понятия не имеете, что делаете.
— Не думаю, что это…
— Вы спросили, каково мое мнение, — сказала она решительно, и Джеймс замолчал.
О Господи! В самом деле, спросил! Он никогда не интересовался чужим мнением. Его мнение всегда было единственным и окончательным в любом деле.
К несчастью, она восприняла его минутную паузу как предложение продолжить, что и сделала:
— Вы уверены, что можете найти этой леди мужа?
— Конечно, — ответил Джеймс.
Неужели это трудно?
— Но, ваша светлость, что вы знаете о ней?
Джеймс отступил, потому что вопрос показался ему совершенно нелепым. Почему, черт побери, он должен что-то знать о женщине, чтобы найти ей мужа? Леди Стэндон хорошенькая, это бесспорно.
Разве груды цветов у нее в холле не свидетельствуют об этом? И что мужчине нужно знать о женщине, кроме ее происхождения и поведения?
Он совсем мало знал о Ванессе перед свадьбой, и все обернулось достаточно хорошо.
«По крайней мере, ты так думал, пока она не слегла в родовой горячке».
Он до сих пор помнил, как бредила жена перед смертью. Нет, его собственный брачный опыт, возможно, не лучший аргумент.
Миранда еще не закончила.
— Она предпочитает розы или маргаритки? Пьет чай с сахаром или без? Любит Байрона или Кольриджа?
— Надеюсь, она не любит Байрона, он псих. — Взглянув на Миранду, Джеймс понял, что она ждет от него ответов на свои вопросы.
Конечно, у него их не было. Ни одного.
— Она любит собак, — нашелся он. Значит, он кое— что знает о леди.
— Прекрасно, — заключила Миранда. — Они станут ей отличной компанией, когда вы найдете ей какого-нибудь скучного мужа и заключите в мавзолей с совершенно безразличным партнером. Который женится на ней лишь для того, чтобы угодить вам…
— Не думаю…
— Я не закончила, — сказала Миранда тоном, напомнившим ему его прабабушку. Этот тон не сулил ничего хорошего. И когда невестка указала на пустое кресло у стола, он сел.
Потом взглянул на брата.
Джек пожал плечами и сочувственно посмотрел на него.
«Я тебя предупреждал, говорил, что она собой представляет».
Миранда между тем продолжала:
— Вы спросили, что я об этом думаю, и, видимо, полагаете, что способны найти леди мужа со своим смехотворным планом. А если нет?
Нет? Это просто нелепо. Конечно, он может найти ей мужа. Быстро пробежав список пришедших на ум кандидатов, он так же быстро отбросил одного за другим.
Энстоун? Нет, он алкоголик.
Куинтон? Только не он. Этот прохвост жульничает в карты.
Бентам? Подходящая кандидатура. Красивый. Богатый.
Джеймс едва не объявил о своем выборе вслух, но при мысли, что придется отдать леди Стэндон Бентаму, стиснул зубы.
Он взглянул на Миранду, которая смотрела на него с таким видом, словно хотела сказать: «Видите, это труднее, чем вам казалось».
— Если я не найду подходящего кандидата для леди, я сам на ней женюсь.
С таким же успехом он мог объявить, что отправится в дебри Африки. Или в Камберленд.
— Женишься? Я не ослышался?
— Да. Если дело обстоит именно так, лучше меня никого не найти.
Джек вытаращил глаза, Миранда смотрела на герцога с лукавой улыбкой.
— Тогда давайте это обсудим, ваша светлость. — Она кружила вокруг него, словно кошка. — Допустим, вы женитесь на ней. И она переедет сюда. Где она будет спать? В вашей постели или в покоях, которые вы держите запертыми, как склеп?
«В моей постели», — подумал он, и эта мысль сразила его с той же силой, что и кулак Клифтона.
Осознав это, Джеймс покачнулся. Пока Миранда не задала вопрос, он не осознавал этого.
Он хотел леди Стэндон.
Но признаться в этом не решался. Это слишком личное, слишком много для него значит.
А что, если она не захочет делить с ним ложе?
Что до старой комнаты Ванессы… Эта комната давила на него, будто сами стены все еще хранили тайны, которые его жена открыла на смертном одре. Тайны, которые разрушили память о его недолгом браке.
«Если Элинор выйдет за меня, все будет по-другому».
Откуда такая уверенность?
— Она может выбрать, что пожелает, — заявил он. При мысли, что придется открыть комнаты Ванессы и войти в ту спальню, Джеймс похолодел. — Комнаты, которые выходят в сад, замечательные. Миссис Окстон их проветрит.
— Прекрасная идея, Паркертон, — согласилась Миранда. — Тогда вы будете жить вполне комфортно. Надо снять с мебели чехлы, и все будет в полном порядке.
— А теперь разве не так? — рассердился Джеймс.
Миранда остановилась перед ним.
— Вы не будете знать самое главное о вашем браке.
— И что же это? — Он скрестил руки на груди.
— Почему она вышла за вас.
Это поразило его в самое сердце.
Именно поэтому он избегал новой женитьбы.
Да и как он мог узнать правду? С Ванессой он ее не знал.
И все-таки он не собирался обсуждать это с Мирандой.
Лучше перейти в быстрое наступление, чем вязнуть в этом болоте.
— Уверен, что леди Стэндон выйдет за меня. — Джеймс поднялся и принял привычную величественную позу. — Оглянитесь вокруг, мадам, это не трущобы Севен-Дайалс.
Эта комната, как и остальные в городском доме герцога, была ошеломляюще элегантной. Золоченые карнизы, пол из итальянского мрамора, турецкие ковры, парчовые шторы. Никаких сквозняков, никаких каминов. Самая лучшая мебель, которую можно приобрести благодаря деньгам и хорошему вкусу.
— Таков ваш ответ? Если бы все это было так важно, вы оказались бы первым в ее списке? — не унималась Миранда.
— Простое упущение, — ответил Джеймс, хотя не думал так.
— И это все, что вы хотите, ваша светлость? Благодарную жену? Ведь все эти годы вы не задумывались о браке.
Благодарная жена? Эти слова разозлили Джеймса. Ему казалось, что он слышит крики Ванессы.
«Я должна выйти за Паркертона! Должна! Отец настаивает. Герцог — наша единственная надежда на спасение».
Но она говорила не с ним. В горячечном бреду она признавалась призрачному возлюбленному, который все еще владел ее сердцем.
