Моника Маккарти - Горец-изгнанник
— Вы и не просили, я сам вам это предложил.
— А как же ваша поездка в Глазго?
Он помрачнел при напоминании о его обмане.
— Она может подождать.
Лиззи с облегчением взглянула из-под ресниц на мужчину, едущего рядом с ней. Надвигалась ночь, и только сейчас она начала понимать, что произошло. Вряд ли она когда-нибудь забудет злобное лицо Макгрегора, его холодные мрачные глаза, лишенные человеческих чувств. Но помогало присутствие Патрика Мюррея. С ним она чувствовала себя надежно защищенной. Она не могла бы объяснить почему, но это было так.
Не раз она ловила себя на том, что внимательно изучает его, не зная толком, как относиться к храброму воину. Без сомнения, он один из самых видных мужчин, каких ей доводилось видеть. У него тот тип красоты, который заставляет трепетать сердце, а колени слабеть. Тип красоты, который заставляет вспомнить о греческих богах и небесных ангелах.
Ее первое впечатление только усилилось, когда она получше его рассмотрела. На поле битвы она заметила густые темные волосы, коротко стриженные, обрамляющие точеные черты лица, но только вблизи открывалась вся магия такого сочетания. А его глаза… определенно самые ярко-зеленые глаза, какие она когда-либо видела. Цвет, который напоминает ей о соснах на закате. О лощинах, поросших густой травой. О Северо-Шотландском нагорье.
И еще он бы очень сильным. Широкие грудь и плечи, сильные мускулистые ноги и крепкие руки мужчины, живущего с мечом в руках. Она привыкла видеть высоких, хорошо сложенных мужчин — включая, конечно, ее братьев, но никогда еще она так чувственно не осознавала мужскую силу. Его грубая мужественность заставляла ее ощущать себя женщиной так, как никогда прежде.
Конечно, он может выбирать среди самых красивых женщин, которые, наверное, падают к его ногам. Но Лиззи могла бы поклясться, что в его взгляде она заметила кое-что другое, кроме вежливости, — что-то горячее и настойчивое. Что-то, что заставляло сильнее биться ее сердце и отчего по коже бежали мурашки.
Возможно, это всего лишь ее воображение. Едва ли она из тех женщин, чья внешность вызывает что-либо кроме вежливой, незаинтересованной улыбки. Это ее не волновало. Недостаток красоты она восполняла по-своему; у нее было преимущество, которого не было у большинства женщин, — образование. Ею восхищались, но это восхищение приходило со временем и при более близком знакомстве, а не с первого взгляда.
Она еще раз взглянула на него украдкой. Что-то было в нем такое, чего она не могла понять. Сочетание опасности и таинственности. Как будто он представлял собой загадку, которую она не может разгадать. Но именно это и привлекало ее.
Он казался таким жестким и закрытым, грозным, внушающим страх воином. Горец до мозга костей. Совсем не похожим на вежливых лощеных мужчин, с которыми она привыкла общаться при дворе. Однако даже их краткая беседа неожиданно тронула ее. Его простая похвала значила больше, чем сотня заученных комплиментов, которые она слышала раньше. То он пугал своей настойчивостью, то был галантен больше, чем опытный придворный.
Кто он, этот незнакомец?
По простому нагруднику и клетчатым штанам, которые были на нем, она могла бы сказать, что он человек небогатый. Но меч у него был хороший, а конь — необыкновенный. Патрик был одет и вооружен как обычный солдат, но сражался как выдающийся воин. Оказалось, что он предводитель полудюжины людей, с которыми появился, но не представился как лэрд или вождь. Однако нельзя было не заметить гордости и властности в его манерах.
Хотя Лиззи долго жила среди гвардейцев — воинов, которым поручено охранять ее кузена, — она мало общалась с ними. По правде говоря, всегда считала их грубоватыми и слишком заносчивыми. Патрик Мюррей, конечно, тоже обладал всеми этими качествами, но она никогда не сознавала, насколько привлекательной может быть грубая физическая сила.
Он спас ей жизнь, так что было совершенно естественно, что он ее очаровал.
От звука его голоса она вздрогнула. Хрипловатый голос неожиданно оказался таким чувственным и не сочетался с его грозной внешностью.
— Вы хорошо себя чувствуете? Там впереди есть место, где мы можем остановиться и напоить лошадей, если хотите передохнуть.
Он заметил, как она рассматривает его? Жаркая краска стыда прилила к ее щекам, и Лиззи бьига рада наступившим сумеркам.
— Со мной все в порядке, — быстро заверила она его. Желая сменить тему, она сказала:
— Я уже довольно давно не видела сэра Джона и леди Кэтрин.
Он взглянул на нее.
— Вы хорошо знакомы с ними?
Она задумалась. Вопрос странный, если учесть, сколько раз она бывала там с визитами за все годы. Но, видимо, внешность ее не очень запоминается.
— Разумеется, хотя я не гостила у них довольно долго. Граф, графиня и я были гостями в замке Болверд года три назад. — Она склонила голову набок. — Вас тогда там не было?
— Должно быть, я в то время выполнял какие-то поручения.
Она улыбнулась:
— Сколько же лет сейчас молодому Джону, сыну кузена? Мне не доводилось видеть, чтобы появление малыша на свет так праздновали. — Улыбка исчезла с ее лица. Это радостное событие было омрачено смертью графини, женщины, не намного старше ее, ставшей ей почти матерью. Но надо ли сейчас предаваться воспоминаниям?
— Вы едете в Глазго по делам своего лэрда?
— Нет.
Она растерялась от его резкого ответа.
— Простите, я не хотела вмешиваться.
Они молча ехали рядом некоторое время, так долго, что ей уже показалось, будто он никогда не заговорит с ней. Неожиданно он спокойно произнес:
— Я покидаю Северо-Шотландское нагорье на время.
Сердце у нее дрогнуло.
— Покидаете?.. Но почему? — вырвалось у нее. Он помолчал.
— Нужна смена обстановки.
Она удержалась, чтобы не задать вопрос, вертевшийся на кончике языка, и опустила глаза, сосредоточившись на руках, державших поводья. Несмотря на мытье в ручье, грязь и кровь все еще оставались на пальцах.
— Слишком много воспоминаний связано с этим местом.
Она взглянула на него, встретилась с ним взглядом, молча призывая его продолжать.
— Несколько недель назад я потерял жену. Она умерла при родах нашего первенца.
Лиззи прерывисто вздохнула. Сердце ее немедленно откликнулось на его боль, которую он, должно быть, испытал. Это, конечно, объясняло мрачное выражение его лица, когда она упомянула о ребенке сэра Джона.
— Как ужасно. Мне очень жаль. Вы, должно быть, были очень привязаны к ней.
Он кивнул и снова посмотрел на дорогу, избегая ее взгляда. Кроме мрачно сжатого рта, выражение лица не выдавало его эмоций, но она могла почувствовать мрак под этой маской.
