Лаура Кинсейл - Цветы из бури
— Нет, Ричард, ты не виноват. — Мэдди боялась смотреть на него, не решаясь встретиться с ним глазами. Он подошел к ней.
— Не важно, что ты сейчас с ним, — сказал он мягко, но настойчиво. — Я все равно прошу тебя быть моей женой.
— Женой! — она непонимающе посмотрела на него.
— Да, Архимедия. Я прошу тебя об этом. Признай, что совершила ошибку и уйди от него, — тень от полей его шляпы падала на его лицо, но все равно чистота намерений Ричарда была очевидной. По сравнению с состоянием ее души, он был просто ангелом во плоти. — В том, что случилось, нужно винить только меня.
— Ты слишком добр, — ответила она.
— Уходи со мной. Оставь его и уйдем вместе.
Мэдди сделала шаг назад, чувствуя, как учащенно начинает биться ее сердце. Она не понимала, как глубоко увязла в трясине своей плотской любви, как далеко зашло дело. Она не осознавала этого до конца, пока Ричард не протянул ей руку помощи.
— Но я замужем за ним, — сказала она неуверенно.
— Невероятно? Дьявол, а не человек. Герцогиня! Так они зовут тебя, ваша милость! — гримаса отвращения появилась на его лице. — О, Архимедия, ты это зовешь замужеством? Как замужем? Ведь никто не знает об этом. Это все не по-настоящему. Ты всего лишь шлюха для него.
Слабый стон вырвался из ее груди. Мэдди закуталась в шаль и отвернулась.
— Нет, неправда, — он взял ее за руку. — Это не твоя вина. Во всем виноват я. Он забрал тебя, — через силу сказал он. — Я кляну себя за то, что оставил тебя одну. Я знал, что такое может случиться.
— Но ведь мой отец хотел этого.
— Твой отец? Да простит его Бог, если он хотел этого.
Она полуобернулась к нему:
— Но ведь это ты написал о папином положении.
— Я никогда не писал тебе ничего подобного, — сказал Ричард страстно. — И никогда не стал бы, даже если и встретил твоего отца.
— Даже если… — Мэдди нервно теребила в руках кончик шали. — Но ты видел его?
— Нет. Его не было в отеле, когда я приехал туда. Мне нужно было возвратиться к тебе, но я решил подождать, пока…
— Ричард, — вдруг резко прервала она его, — скажи, — она говорила, глядя куда-то в сторону, как будто обдумывая что-то. — В тот день ты поехал к моему отцу, а потом послал мне записку, уже глубокой ночью.
Ричард долго не отвечал, Мэдди повернулась к нему:
— Скажи мне. Ты писал записку?
Он медленно покачал головой. Она вдруг почувствовала внезапный прилив слабости. Ее ум еще не осознал всей важности этой информации, но ее тело уже стало дрожать. Ричард схватил ее за руки.
— Он дьявол! Ты должна пойти…
Из дома послышались голоса владельца питомника и Дарэма. Стеклянная дверь открылась, и из нее вышел Жерво.
Слышался только голос Баттерфильда, который, очевидно, произносил длинную речь:
— …достаточная прочность для клумб, и у меня есть отличная идея проложить трубы для отопления зеленого домика, если ваша милость… — Эхо его голоса замерло вдали.
Ричард не выпустил ее рук, а наоборот, еще сильнее сжал их.
— Пойдем со мной, Архимедия, уйдем отсюда.
Жерво шагнул к ним. Мэдди почувствовала ужас, она попыталась что-то сказать, высвободить свои руки, но было уже слишком поздно. Жерво схватил Ричарда, оттолкнул его и кинул ему в лицо свою лайковую перчатку. Мэдди попыталась предотвратить драку. Но Жерво с силой ударил Ричарда, задев при этом Мэдди. Она была оглушена резкой болью в руке. Последнее, что она слышала, был агонизирующий хрип Ричарда, и потом она на несколько мгновений потеряла сознание.
Она лежала на траве, скрючившись от боли. Жерво опустился на колени возле нее.
— Мэдди… Мэдди, — бормотал он и смотрел на нее так, что она нашла в себе силы ответить ему:
— Не надо. Все нормально, — Мэдди попыталась сесть.
— Кальвин, — закричал Жерво, поддерживая ее голову рукой, — Мэдди… все еще, все еще… ушиблена.
Дарэм и владелец питомника уже были здесь. Через плечо Жерво она видела Ричарда, который пытался встать на ноги. Дарэм проговорил, наклоняясь к ней:
— Черт возьми. Она сильно ударилась.
— Нет, — Мэдди вновь попыталась сесть, но рука причиняла ей сильную боль. — Нет.
Подбежал Кальвин.
— Доктора, — рявкнул Жерво.
— Мне не нужен доктор. — Мэдди попыталась сделать шаг вперед, но последние силы покинули ее. Когда она попробовала пошевелить рукой, мучительный спазм охватил все ее тело от талии до плеча. Несмотря на свое нежелание, ей пришлось воспользоваться помощью, предложенной Жерво и прислониться к нему.
Он не говорил ничего, но в каждом его выдохе слышались наполовину непроизнесенные слова: Ее имя и извинения.
— Ричард? — ее голос задрожал, — ты ранен?
Он подошел ближе, чтобы она могла увидеть его.
— Со мной все в порядке, — сказал Ричард бодро. Жерво посмотрел на него.
— Уйди… — процедил он сквозь зубы, — увидимся позже.
Ричард стоял, не двигаясь.
— Я не оставлю ее одну с тобой.
Мэдди почувствовала, что Жерво поднимается. Вперед выступил Баттерфильд:
— Ваша милость. Я приношу свои глубочайшие извинения за непередаваемое словами невежество этого человека. Я не могу найти причин такого поведения. Но с этого момента Ричард Гиль больше не работает у меня. Он не получит рекомендационного письма ни от меня, ни от кого-либо другого. Я сделаю все от меня зависящее.
— Нет, — всхлипнула Мэдди. — Пожалуйста, — она попыталась освободиться из объятий Жерво, прислоняя поврежденную руку к себе и подавая другую Дарэму, который подошел, чтобы помочь ей встать.
— Сядьте здесь, мадам, — сказал он, подводя ее к скамейке. Слуга принес флакон с нюхательной солью.
— Спасибо, — с благодарностью сказала Мэдди. Острый запах соли прояснил ее сознание.
— Баттерфильд, — начала она, — я хочу, чтобы тот зеленый домик и все клумбы оформил Ричард Гиль. И никто другой!
— Я не переступлю порога этого дома, пока ты остаешься здесь, Архимедия, — ответил он. Она посмотрела на него. — Уйдем со мной.
— Нет, — ответил за нее Жерво.
Ричард не обратил на него никакого внимания.
— Если ты смогла дойти до скамейки, то ты сможешь и уйти отсюда.
— Нет, — вновь сказал Жерво, выступая вперед. Ричард Гиль повернулся к нему:
— А чем, интересно, ты остановишь ее? Кнутом?
Он говорил тихим, беззлобным голосом, и это на Жерво возымело эффект удара бичом. Ричард оставался спокойным, потом прислонился плечом к стене. На мгновение он представлял собой картину беспечно стоящего аристократа, пока не повернул голову к стене и не прислонился к ней лбом.
Мэдди закрыла глаза. Она не закричит. Нет. Нет. Она не сделает этого.
— Пошли, Гиль, — послышался голос Баттерфильда, но она не открыла глаза.
