София Каспари - Лагуна фламинго
Когда ужин закончился, Аннелия принялась неспешно собирать посуду со стола.
Только что все сидели здесь, казалось, в комнате еще звучали шутки и смех. Остановившись, женщина прислушалась. Снаружи доносились голоса Эдуарда, Артура и Мины. Все весело смеялись. Аннелия уже не помнила, когда Эдуард в последний раз был в таком хорошем настроении. Посуда тихо звякнула, когда женщина поставила бокалы и тарелки на поднос, заботливо принесенный одной из служанок.
«Будь Эдуард здесь, — подумала Аннелия, — он бы сказал мне, что это не моя работа. Он сказал бы мне: “Пойдем на веранду, насладимся закатом”».
Аннелия всхлипнула. Неожиданно для себя она разрыдалась.
«Я приняла неправильное решение, — подумала она. — Я опять все сделала неверно». Она чувствовала, как слезы катятся у нее по щекам, попадают в рот, оставляя солоноватый привкус, стекают по подбородку и шее.
«Но Мина не должна узнать, что я убийца. После всей этой лжи… я не хочу, чтобы она обо всем узнала». — Аннелия вздохнула.
Она никогда ничего не требовала для себя. Она просто хотела, чтобы ее Мина была счастлива. Но даже это ей не удалось осуществить. Эдуард не любил ее дочь. Он любил ее, Аннелию, фальшивку, подделку…
Женщину била крупная дрожь. Ей стало трудно дышать. Аннелия ловила губами воздух, словно утопающая. В глазах у нее потемнело, и она потеряла сознание.
Когда Аннелия пришла в себя, кто-то держал ее голову на коленях, отирал ей вспотевший лоб и приговаривал:
— Аннелия, что случилось? Что с тобой?
— Эдуард… — прошептала она и вновь закрыла глаза.
Нужно сказать ему… Прямо сейчас… Нужно сказать…
— Ты плачешь, Аннелия? Но почему? Я обидел тебя? Нам нужно поговорить, Аннелия. Я хотел…
— Нет-нет…
Эдуард не должен был ее перебивать. Ее нельзя сейчас перебивать…
Мужчина задумался. Его губы беззвучно шевелились.
— Помоги мне встать, пожалуйста, — тихо попросила Аннелия.
Эдуард выполнил ее просьбу. Какое-то время они стояли обнявшись.
«Вот бы остаться здесь навсегда, — подумала Аннелия. — Вот бы повернуть время вспять! Вот бы Ксавьера и Филиппа Амборна никогда не существовало на свете!»
Отстранившись, женщина поправила платье.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала она. — Это очень важно.
Артур все это время стоял, скрестив руки на груди. Он раздраженно смотрел на Аннелию.
— Значит, это она ему помогала. Значит, она и должна загнать эту тварь в ловушку.
Эдуард нахмурился. Было время, когда такие решения давались ему легко. Но они никогда не касались женщин, которых он любил.
Он посмотрел на Паулино и Аполлонию, которых тоже посвятил в суть дела.
— А вы что думаете?
Паулино пожал плечами.
— Это опасно, но план может сработать.
Помедлив, Эдуард посмотрел на Аннелию.
— Я хочу все исправить. — Голос женщины дрожал. Она всхлипнула. — Пожалуйста, позволь мне помочь. Может быть, так вам удастся поймать его с поличным.
Глава 17
Когда Аннелия на следующий день направилась к Филиппу, у нее подкашивались ноги от страха. Филипп недовольно смотрел на нее. Лицо у него опухло — похоже, вчера он много выпил.
— Что ты тут делаешь? — хрипло рявкнул он.
За его спиной у стены хижины стояло ружье — видимо, Филипп только что закончил его чистить. Аннелия заметила коробку с патронами. Она сглотнула — во рту у нее пересохло. Затем она решилась и протянула ему сверток, который подготовили Эдуард и Артур.
— Что это?
— Деньги и украшения. Я хочу, чтобы ты уехал из Ла-Дульче.
— Что? — Филипп изумленно уставился на нее. — Ты что, на солнце перегрелась, милая моя мачеха?
— Н… нет, — пробормотала Аннелия. — Но я… я просто подумала, что так будет лучше. С каждым днем тебе все опаснее здесь находиться. Возьми деньги и начни новую жизнь, где-нибудь подальше отсюда.
Филипп сплюнул на землю.
— Ты и правда перегрелась на солнце. — Он покачал головой, когда Аннелия протянула ему сверток.
Она видела, что он напряженно думает.
— Тебе так просто от меня не избавиться. Хочешь меня сдать, да?
Аннелия покачала головой.
— Было бы досадно, если бы ты выдала меня… и себя заодно.
Женщина кивнула. Она лишилась дара речи.
Филипп подошел к ней ближе, нежно погладил по руке и вдруг толкнул, да так сильно, что Аннелия чуть не упала. Она сумела сохранить равновесие и поправила платье. На душе у нее скребли кошки.
Филипп вырвал у нее из рук сверток, заглянул внутрь и присвистнул.
— А зачем мне уходить, если ты приносишь мне такие сокровища?
Они стояли так, что тень от хижины падала на Филиппа, и эта игра света и тени придавала его изуродованному лицу что-то демоническое. Хотя Аннелия и старалась не смотреть на него, Филипп заметил ее взгляд.
— Да, смотри на меня, Аннелия, смотри, — прошипел он, хватая ее за подбородок.
От боли женщина ничего не могла сказать.
— Да, смотри, что ты со мной сотворила. Ты хочешь, чтобы я уехал отсюда? Но есть кое-что, чего ты не знаешь. Когда я получу от тебя достаточно денег, я убью тебя. И тогда я займусь Миной.
Аннелия не могла пошевелиться от страха. Но она всегда знала, что ей не скрыться от пасынка. Она поняла это в тот день, когда убила своего второго мужа. Господь не оставит этот грех безнаказанным.
Отвернувшись от Филиппа, Аннелия закрыла глаза. «Они не успеют, — подумала она. — Сегодня я умру».
И тогда раздался громкий крик. Артур Вайсмюллер скакал прямо на Филиппа. Паулино и Эдуард, тоже верхом на конях, заходили с боков. Но все пошло не так, как они планировали. Прежде чем кто-либо успел добраться до Аннелии и Филиппа, тот схватил оружие и приставил дуло к подбородку мачехи. Эдуард поднял руку, приказывая своим спутникам остановиться.
— Опусти оружие, Амборн! — крикнул он.
Филипп рассмеялся.
— Думаешь, я дурак? Оставайтесь на месте. А ты, красавчик, — он указал на Артура, — отдашь мне своего коня.
— Нет, похоже, это ты думаешь, что я дурак, Филипп Амборн.
— А что ты можешь сделать? — Филипп крепче прижал дуло к горлу Аннелии. — Отдайте мне коня. Когда я буду в безопасности, я отпущу вашу бабу.
— Он этого не сделает, — шепнул Паулино Эдуарду.
Тем не менее все спешились. Паулино держал палец на спусковом крючке.
— Можно попытаться, — пробормотал он. — Я хороший стрелок.
Эдуард покачал головой, лихорадочно раздумывая, что же делать. Сам он выстрелить не мог. После смерти Густава он даже прицелиться ни в кого не мог, не говоря уже о том, чтобы кого-то убить. Что же делать? Он кивнул Артуру, и тот подвел коня ближе к Филиппу.
