Шеннон Дрейк - Русалка
Вскоре следом за Раулем в зал вошел Уорик. По его золотым глазам было видно, что он уже знает, зачем его позвали.
— А, вот ты и здесь! Кажется, у меня затупился нож, но я уверен, ты сможешь его хорошенько заточить.
— Ваше величество, я постараюсь сделать все от меня зависящее. Уорик встал на колени перед королем и Ондайн и протянул руку за ножом. Карл уронил его на пол.
— Ах, кажется, мои пальцы закоченели от холода.
— Ничего страшного, сэр, — ответил Уорик и поднял нож. — Всей моей жизнью я рад служить своему королю.
— Правда? Как это очаровательно! — зааплодировал король. Ондайн уткнулась в тарелку, давясь от смеха. Она чувствовала, что вся эта хитрая игра короля имеет какой-то тайный смысл, но пока не могла его разгадать.
Ей надо было срочно поговорить с Уориком наедине и узнать, удалось ли ему похитить промокательную бумагу со стола дяди.
Возможно, король вызвал Уорика именно за этим, потому что вдруг поднялся и пошел в дальний конец комнаты к окну и начал разговор о том, как используются принадлежащие Рочестерам земли. Вильям и Рауль приблизились к королю, оставив коленопреклоненного Уорика наедине с Ондайн.
Она притворилась, что допивает чай, и, опустив низко голову, торопливо спросила:
— Ты достал бумагу? Мы могли бы прямо сейчас передать ее Карлу…
— Нет! — ответил он, тяжело дыша. В его золотистых глазах мерцали огненные искорки. — Она исчезла. Когда я пришел, на столе ничего не было.
Ондайн с ужасом посмотрела на него. Он жестом напомнил ей, что вокруг люди. Герцогиня поборола отчаяние и страх и повернулась к подходившему королю с улыбкой.
— Ах, можешь встать, человек! — сказал король Уорику. — Иди посмотри, что можно сделать с моим ножом!
Уорик поднялся, коротко поклонился и заторопился прочь из зала. Король с удовольствием допил эль и еще раз заметил, что не держит зла на семью Дуво. Затем он сказал, что ему пора ехать, но что он вскоре вернется.
— Мы пришлем ваш нож во дворец… — предложил Вильям.
— Нет нужды. Я сам с удовольствием загляну в кузницу! — сказал король, накинул на плечи плащ и вышел из зала быстрым шагом.
Рауль и Вильям переглянулись и бросились за ним следом. Ондайн осталась на своем месте, напряженная и снова обеспокоенная. Промокательная бумага исчезла. Неужели они видели ее выходящей из комнаты? Может быть, просто Вильям решил прибраться у себя на столе?
О Боже! Но чем объяснить тогда этот острый сарказм и гнев дяди сегодня утром? Что-то все же ему стало известно. Но ее видел здесь король, и теперь они не посмеют убить ее. Хотя они ухитрились убить ее отца при свидетелях и остаться героями. Возможно, Уорик прав. Ее дальнейшее пребывание здесь смертельно опасно. Тем более что ей не удалось отыскать ни одной улики.
Она тихо вздохнула и повела плечами. Опасно или нет, ей все-таки придется довести дело до конца. Она горячо любила отца и всем сердцем хотела восстановить его доброе имя.
Карл знал, что Вильям и Рауль Дуво следуют за ним. Все равно они не посмеют войти в кузницу, если он закроет перед ними дверь.
Именно так он и сделал.
Уорик стоял около огня, даже не делая попытки упасть на колени… За последние десять лет службы он не раз уже доказывал преданность и почтение своему королю.
Лорд только грустно улыбнулся, протянул Карлу отточенный нож и склонился в преувеличенно подобострастном поклоне:
— Ваше величество! Надеюсь, этот нож теперь достаточно острый, как вы хотели!
— Все равно не острее, чем твой язык! — быстро ответил Карл и улыбнулся. — Скажи, и побыстрее, что здесь происходит.
Уорик вздохнул почти с отчаянием.
— Ничего! Ондайн нашла какую-то бумагу, но, когда я собирался ее похитить, она исчезла. Карл, в пребывании здесь нет никакого смысла! Она должна это понять. Она ослепла от любви к отцу, и гордость не позволяет ей отступить. Даже если она найдет эти улики, эти подложные письма, которыми они ее пугают, к чему все это? Все равно она не докажет, что ее отец невиновен. Я дал ей три дня и все. Я сказал, что, если потребуется, я уеду с ней из этой страны. Все равно я увезу ее отсюда, поскольку имею на это полное право! И да поможет мне Господь! Эти двое — воплощенное зло, и, кажется, мы уже зашли слишком далеко. Ондайн достаточно перенесла ужасов за свою жизнь. Сколько раз может Женщина обмануть смерть?
Карл посмотрел на своего взволнованного друга и вздохнул:
— Уорик, именно поэтому я приехал сюда. Уверяю, теперь, когда они знают, что мне известно о местонахождении Ондайн, они десять раз подумают, прежде чем решатся повредить ей. — Король на мгновение замолчал. — Хотя я согласен с тобой: оставаться здесь больше трех дней ни к чему. Лучше потерять эти земли, но сохранить жизнь. Уорик кивнул:
— Мне тоже нельзя слишком долго оставаться здесь кузнецом. Хорошо еще, что я знаком с ремеслом и могу выдать себя за простого человека!
Король собрался уходить.
— Карл! — позвал его Уорик. Король обернулся. Уорик встал перед ним на колени, на этот раз лицо его выражало искреннее волнение.
— Спасибо за твою заботу. Король улыбнулся:
— Когда-то давно ты спас мне жизнь. Помнишь? Четхэмы всегда верно служили своему сеньору; я не забуду кровь, которую твои предки пролили за моего отца. Видишь ли, Уорик, — добавил он и криво улыбнулся, — я понимаю Ондайн. Моего отца тоже убили предатели, хотя и совсем по другому поводу. Ну, поднимайся с коленей! У тебя все равно это не слишком хорошо получается!
Уорик поднялся. Король обнял его и ушел. Стоя на пороге кузницы, Уорик слышал, как король весело сказал, что очень доволен работой кузнеца и своим ножом. Он посмотрел вслед удаляющемуся королевскому эскорту и вернулся к огню, радуясь, что у него было много работы и можно занять руки, потому что в голове царил невообразимый хаос.
Уорик начал плавить железо, но его работу прервали. Проводив короля, Вильям и Рауль Дуво, вместо того чтобы вернуться домой, направились к кузнице, о чем-то горячо споря по дороге.
Уорик спрятался за дверью, стараясь не пропустить ни одного слова из их разговора. Это оказалось несложно. Звук их высоких голосов ясно раздавался в морозном воздухе.
— Говорю тебе, это правда! — бушевал Вильям.
— А я говорю, это не больше, чем предположение! — отвечал Рауль.
— Предположение? Тогда скажи, сын, разве уже одно это тебя не настораживает?
— Ты веришь на слово какой-то толстозадой и тупоумной крестьянке!
Наступила долгая пауза; затем послышалось учащенное дыхание и сопение Вильяма Дуво.
— Берта нам очень пригодится, если твоя прекрасная и божественная невеста окажется в интересном положении. Берта очень умна и проницательна, особенно в отношении женских секретов. Она не могла ошибиться. Твоя драгоценная девственница беременна.
