Биверли Бирн - Неугасимый огонь
– Софья! Иди на мой голос, я тут! Здесь вроде ступеньки есть! Иди сюда!
Она нашла его, и они вместе стали спускаться по узкой лестнице, которая, казалось им, никогда не кончится. Роберт шел впереди, она – сзади, держась одной рукой за его плечо. Наконец-то они спустились вниз.
– Подожди, Софья. Я проверю можно ли здесь пройти. Все нормально, вода по щиколотку. Рафи! – позвал Роберт. – Рафи, ты слышишь меня? Ты здесь?
Софье послышался какой-то неясный звук.
– Рафи, это мама. Где ты? – Она замолчала и прислушалась.
– Я что-то слышал, – прошептал Роберт. – Вот оттуда, слева, по-моему.
Они двинулись туда, откуда им послышались звуки. Тут стояли подпорки, поддерживающие первый этаж. Судя по всему, они находились в подвале дома. Роберт первый наткнулся на такой столб и чуть не рассек себе лоб. Следующие столбы они аккуратно обходили. К одному из них был привязан Рафаэль. Он сидел в воде, его рот был заткнут тряпкой. Софья рухнула около него на колени, обняла его и не хотела выпускать из своих рук.
– Все хорошо, миленький. Мы здесь, все хорошо. Мы возьмем тебя домой, все кончилось, радость моя.
– Подожди немного, парень, – бормотал Роберт. – Сейчас мы тебя размотаем, ты и глазом моргнуть не успеешь.
Он положил рядом свой пистолет и полез за ножом. Темень стояла кромешная, и вообще было большой удачей, что они смогли его разыскать. Роберт внезапно вспомнил, что на ноже должна остаться кровь Пако, поэтому он вытер его о штанину и разрезал веревки, которые затянули на Рафи кляп во рту.
– Мамочка, дядя Роберт, – говорил мальчик. В его голосе чувствовался пережитый ужас, – я знал, что вы придете.
– Конечно, ты же умный мальчик. – Роберт, наконец, разрезал все веревки, которые связывали ему ноги и руки. – Смелый, отважный Мендоза, я всегда знал, что ты будешь таким.
– Так пить хочется, – сказал Рафи. – Я не пил воды уже несколько дней. Цыган сказал, что даст мне попить, но так и не дал.
– Потерпи еще немного, – успокаивала его Софья, – еще немного подожди, мы вытащим тебя отсюда, и ты сможешь напиться всего, чего пожелаешь.
– Ну вот, теперь ты свободен. – Роберт отбросил в сторону последний кусок разрезанной веревки и поднял мальчика на руки. Все трое поспешили к лестнице.
Казалось, что прошла еще целая вечность, пока они выбрались из этого мерзкого подвала на вонючий двор, а затем вышли на улицу. Роберт остановился, он щурился от лунного света, падавшего ему в глаза. Идальго пребывал в нерешительности, – в каком направлении им идти, когда в темноте возникла фигура человека.
– Возьми-ка его, – Роберт отдал Рафаэля Софье, выхватил пистолет и навел его на незнакомца. Что-то знакомое почудилось ему, но из-за темноты разглядеть человека не представлялось возможным.
– Дон Роберт, донья Софья, это вы?
– Энрике, – воскликнула радостно Софья. – Это мы. Рафаэль с нами.
Возница подбежал к ним.
– Хвала Богу, Пресвятой Деве и всем святым. Я выехал вслед за вами, сэр. Я решил, что вам понадобится карета, когда вы найдете донью Софью и мальчика, чтобы добраться домой. Сначала я добрался до Трианских пещер, и цыган, назвавшийся Хоселито, сказал мне, куда вы отправились.
– Хороший человек, – сказал Роберт. – У тебя не найдется чего-нибудь попить, а то парень погибает от жажды.
В ответ Энрике широко улыбнулся своей белозубой улыбкой.
– В карете, идальго. Она ждет там, позади. В ней есть кувшин с водой, которую я набрал из фонтана, что на другом конце города.
Рафаэль молчал, держась за шею матери обеими ручонками. Когда ему, наконец, принесли кувшин, он схватил его обеими руками и жадно к нему прильнул губами. Утолив жажду, он снова повис на шее у Софьи. Роберт смотрел на мальчика, который был его сыном. К нему лишь теперь пришло облегчение, и он блаженно закрыл глаза. Но в голове возникли воспоминания о том, что недавно произошло в пещере. Никаких, мучивших его угрызений совести эти сцены у него не вызвали…
– Вези нас во дворец – обратился он к Энрике. – Едем домой.
На четвертый день, после возвращения всех в Кордову, начались зимние дожди. Роберт стоял у небольшого, украшенного витиеватой решеткой окошка комнаты, служившей ему конторой, и смотрел на потоки грязной воды, стекавшей по улице Калле Авероэс. Ему пришла в голову мысль, что если бы эти дожди начались до того, как им удалось обнаружить Рафаэля, река бы в Севилье поднялась и затопила эти грязные склады, на которых Пако запрятал мальчика. Тогда бы ребенок погиб. Не было бы дождей, то цыган уморил бы Рафаэля голодом. В любом случае, если бы они вовремя его не освободили, Роберт бы больше не увидел своего сына живым.
Вошла Софья, села за письменный стол и уткнулась в лежащие на нем бумаги. Впервые за последние дни они оказались здесь вдвоем. Софья постоянно находилась с мальчиком, она не отпускала его от себя ни на шаг.
– Рафи уснул, – сообщила она ему. – Кажется, он впервые за эти дни спит спокойно. Я долго не отходила от него, хотела посмотреть, мучают ли его недавние события во сне? Нет. Никакие кошмары его не преследуют. А я хочу просмотреть домашние расходы. Когда ты был в Хересе, мне удалось продать кое-что из вещей и я начала выплачивать деньги прислуге. Не волнуйся, все было сделано скрытно.
Он не обратил внимания на ее болтовню – она просто заговаривала ему зубы.
– Зачем ты мне лгала? – задал вопрос Роберт.
Она молчала, разглядывая гроссбух.
– Я не могла отважиться сказать тебе правду, – наконец ответила она. – Я не имела права допустить, чтобы ты отверг моего ребенка так же, как в свое время отверг меня.
– Я не отвергал тебя. Я потерял рассудок и не соображал, что делаю. Пойми меня, я же все поставил на карту и проиграл.
– А разве Мендоза не знали в своей истории проигрышей? Я понимаю, что это для тебя значило, но как бы то ни было, ты отверг меня.
– Тогда днем, в том домике? Ты это имеешь в виду?
Они смотрели друг на друга, вспоминая тот незабываемый восторг, который они пережили в те часы.
– Тогда, когда ты мне сказала, что любишь меня? – тихо и нежно добавил он.
– Тогда, когда был зачат Рафаэль, – согласилась Софья.
Она чувствовала, почти зримо ощущала мощный поток чувств, связывающий ее с этим человеком, отцом их сына. Ощущал ли он что-то подобное? Она пыталась разглядеть это в его глазах. Они внимательно смотрели на нее, но она не могла понять, что в них было. Мог он знать о ее чувствах, в состоянии ли он чувствовать, что она по-прежнему его любит? Нет, это было бы слишком быстро, слишком просто. За эти годы многое произошло.
– Ты отверг меня в тот самый момент, когда было положено начало жизни Рафаэля, – повторила она. – И еще раз, когда я пришла сюда, во дворец, несколькими днями позже. Я пыталась встретиться с тобой. Я стучала во все ворота, я знала, что ты здесь и мог меня слышать, но ты не впустил меня.
