Фиби Фиджеймс - Серебряный ангел
— Конни, ты меня слышишь?
Окровавленные веки едва заметно дрогнули.
— Прости меня, святой отец, потому что я… — она закашлялась.
— Тсс, — попытался успокоить ее Таг. С его лба продолжала стекать кровь, которая капала на спутанные и пыльные волосы Консуэлы.
— Я грешна, — произнесла она с трудом.
— Конни, это я, Таггарт, — сказал он тихо.
— Таггарт? — она открыла глаза, но взгляд их был бессмысленным.
Брайди не в силах была больше этого вынести. Она отвернулась и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакала. А за ее спиной раздался хриплый шепот Консуэлы:
— Я не хотела…
Больше она ничего не успела сказать. Жизнь оставила ее.
Брайди повернулась как раз в тот момент, когда Таг закрывал умершей глаза.
Выпрямившись, он несколько минут стоял молча. Девушка смотрела на его напрягшуюся спину и тоже молчала. Наконец, не оборачиваясь, он произнес глухо:
— Они должны были привязать своих лошадей где-то поблизости. — И направился в обход скалы.
Брайди, не говоря ни слова, последовала за ним, и вскоре они отыскали лошадей Консуэлы и Ника.
— Таг… — Брайди осторожно коснулась его руки.
Он обернулся, но выражение лица его было бесстрастным, а взгляд — далеким, нездешним.
— Таг, я…
Он положил руки на плечи девушки и долго смотрел ей в глаза.
— Прости, — наконец, произнес он, — я слишком грубо вытащил тебя из экипажа… Ты не ушиблась?
Брайди уже и думать забыла об этом. Сейчас ее это меньше всего беспокоило. Она поднесла ко лбу Тага носовой платок, уже испачканный кровью. Ей так и не удалось отыскать рану, продолжавшую кровоточить.
Он взял из рук девушки платок и приложил его немного выше.
— Эта пуля — первая в моей жизни, — признался Таггарт. — Да и то, она лишь оцарапала кожу. От пустяковых ран всегда много крови. Но ты мне так и не ответила, Брайди, ты не ушиблась?
Она отрицательно покачала головой. Это означало, что не ушиблась и одновременно, что сомневается в пустяковости сильно кровоточащих ран.
Замолчали, каждый думая о своем.
— Таг, я… Мне очень жаль, — прервала она, наконец, паузу. — Я имею в виду Консуэлу. Я знаю, что вы вдвоем… Это… — Она замолчала и уставилась на мысы своих ботинок, ненавидя себя в этот момент за укол ревности, который испытала к той бедной, мертвой женщине.
Таггарт осторожно коснулся подбородка Брайди и слегка приподнял его вверх.
— Ничего, Брайди, — сказал он тихо. — Ничего, — прибавил, скорее, для себя самого. — Ничего не поделаешь. Жизнь — хрупкая штука. — На миг лицо его омрачилось, замкнулось. — Никогда не оставляй меня, Брайди, — произнес он вдруг и порывисто обнял ее. — Никогда не оставляй меня.
Ночь застала Брайди в плетеном кресле, стоявшем во внутреннем дворике дома Тага, куда выходили двери спальни и гостиной. Именно здесь, в этом дворике, разыгралась когда-то та сцена, с оголившейся вдруг Консуэлой, которую Брайди ненароком наблюдала с крыши отеля.
Но сейчас Брайди думала совсем не об этом. Сейчас она с волнением прислушивалась к голосам, доносившимся из гостиной. Там доктор, которого привела Мария, накладывал швы на рану Тага.
— Ай, черт возьми! — послышался раздраженный голос ее жениха.
Девушка улыбнулась. Кажется, он снова в полном порядке.
После всех потрясений, свалившихся на молодых людей возле скалы, они какое-то время брели по пыльной, горбатой дороге пешком, так как испуганная лошадь умчалась, унося за собой полегчавший без пассажиров экипаж. Но многострадальной парочке не пришлось идти долго: на полпути их встретил Рамон, встревоженный тем, что хозяйский кабриолет прикатил домой пустым. Таггарт рассказал конюху о случившемся и попросил его съездить к скале, чтобы забрать тела и отвезти их в город.
Услышав за спиной мягкие, осторожные шаги, Брайди обернулась и увидела Марию, державшую в руках поднос с пузатым, стеклянным графином и двумя высокими бокалами. Кувшин был наполнен темно-розовой жидкостью, на поверхности которой плавали ломтики фруктов.
— Это сангрия, — пояснила Мария, ставя поднос на маленький плетеный столик перед креслом Брайди.
Беря из рук экономки бокал с вином, девушка вдруг прыснула смешком, и Мария растерянно на нее посмотрела.
— Я просто… я знала одну даму, которая пила слишком много этого вина, — попыталась объяснить Брайди свою неуместную смешливость. — Но та сангрия совершенно не похожа на эту. Должно быть, у нее рецепт был неправильный.
— Да, сеньорита, — кивнула Мария, хотя недоумение не покинуло ее лицо.
Брайди подумала, что, пожалуй, не стоит объяснять экономке, кто такая Кора Толбот, и рассказывать о ее знаменитых розовых оранжереях, где она целыми днями просиживала над кувшином с, якобы, лимонадом, который на самом деле назывался портвейном сангрия.
Вместо этого она спросила:
— Как сеньор Таг?
— Все хорошо. Доктор уже уходит. А я скоро подам ужин. — Экономка застенчиво улыбнулась. — Сеньор Слоан сказал, что вам должно понравиться, как я готовлю.
— Я в этом уверена, — заявила Брайди и подкупающе улыбнулась в ответ.
В этот момент сзади послышались знакомые, бодрые шаги. Обе женщины, как по команде, обернулись.
— Добрый вечер, дамы! — весело произнес Таггарт и, подойдя к Брайди, поднес к губам ее руку. — Скучали без меня?
— Ужасно! — оживленно воскликнула девушка, в тон ему. — Не понимаю, почему вам с доктором понадобилось выставлять меня из гостиной?
Мария незаметно удалилась.
— Нам пришлось это сделать, моя дорогая, — сказал он с напускной важностью, наливая себе в бокал вина, но смешливо, при этом, поблескивая глазами, — чтобы ты не путалась под ногами.
И принялся медленными глотками пить вино, ожидая, однако, появления знакомой обиженной гримаски на любимом лице.
Брайди и собралась было оскорбиться, но тут же забыла, засмотревшись на свежезашитую ранку, находившуюся между его лбом и макушкой. Страшно подумать, если бы пуля попала хоть на один дюйм правее или левее… и…
Девушка невольно вздрогнула.
— По крайней мере, ругалась на доктора не я, — сказала она, стараясь не изменять взятому ими первоначально полушутливому тону.
— Это же не обычный, нормальный доктор, а попросту невозможный доктор! Поэтому он привык, что на него все ругаются.
— Так уж и привык! — проворчала Брайди для порядка.
Придвинув поближе к девушке свободное кресло, Таг уселся и, взяв руку невесты, притих. Они сидели так довольно долго, глядя на зажигающиеся в ночи звезды и вслушиваясь в ленивый шелест листвы растущих поблизости деревьев.
