Лаура Кинсейл - Звезда и тень
Он поднимал руки вверх и в стороны, собирая шуршащее множество журавликов ближе к себе. Он закрыл глаза и позволил им падать на его поднятое вверх лицо.
Леда застыла в дверях. Она даже не знала, заметил ли он ее.
— Это ты сделала? — спросил он, не открывая глаз, все еще обращая лицо к потолку.
— Это была… моя идея. Мисс Обазан их сделала. Мистер Дожен сказал, что, по обычаю, надо тысячу журавлей, но я подумала, что пригодятся все, что она сделала, пусть даже больше. На удачу и счастье. Чтобы тебе везло на бирже, в банке, всюду. Я верю журавлям. Почему бы и нет? А ты видел черепаху?
— Нет, — сказал он необычным тоном. — Я не видел черепахи.
— Она в твоем кабинете. На письменном столе, в очень красивом черном лакированном бауле, с маленькими белыми горками и водой. Такие черепахи живут в ящиках. Дикки одолжил нам, пока не будет привезена наша собственная.
— Ты хочешь привезти черепаху?
— Мистер Ричарде все это организовал. Он обещает черепаху в течение месяца.
— Но зачем?
— Это подарок. Мой свадебный подарок тебе. Мистер Дожен сказал, что ты поймешь. Он взглянул на нее.
— Есть еще что-то для тебя, но я покажу тебе это потом. Сначала я должна тебе рассказать, что эту кровать сделал для нас мистер Дожен. У нее на спинке журавль вырезан. А вот в этом сундуке есть ящики, которые издают музыкальную мелодию, когда их открываешь. Это тоже он сделал.
Сэмыоэл потрогал одно из двух бамбуковых деревьев у подножья кровати.
— А бамбук — счастливое дерево, — добавила она, — долговечное, преданное, гибкое.
Он оторвал лист и погладил рукой.
— «Будь как бамбуковый лист под росой». — Он слегка встряхнул головой. — Эта постоянная фраза Дожена звучит именно так.
— Да? Мне надо внимательно прислушиваться к нему.
— Не слушай его. Не занимайся больше «брачными столами».
— Мне так жаль стола!
— Забудь о столе. Это ничто. — Он поднял к потолку лицо. — Но это… Я не могу поверить, что ты все это сделала. И черепаха, помилуй бог! Ты любишь меня! Я любим!
— Ты?
Он поднял руку, и поток журавлей заскользил по ней. Он улыбался.
— О! Я так рада. Может быть, тебе понравятся и рыбки?
Он засмеялся.
— Иисус! Не сушеные рыбки, Леда?
— Нет, нет. Иди сюда. — Она схватила его за руку, потащила через дверь в ванную, которая была сделана в современном модном стиле, с горячей и холодной водопроводной системой и белой мраморной ванной в два фута глубиной и шесть футов шириной, которую сейчас занимали две цвета слоновой кости рыбы, важные и медлительные в своих круговых движениях, перебирающие прозрачными и сверкающими хвостами и плавниками.
— Это мой подарок. Это то, что я задумала с тех пор… — Она коснулась языком своей верхней губы. — Да, именно с тех пор… с первой ночи, когда ты пришел… Когда мы…
Ее смущенный голос умолк.
— Ты помнишь? — она перевела разговор. — Рыбки останутся здесь, пока для них приготовят место в саду. Мистер Дожен говорит, что они должны быть час в день под солнцем, чтобы сохранить свою окраску. Я надеюсь, ты не станешь возражать?
Он провел пальцами по ее шее, заставляя повернуться к нему, поднять лицо. Он крепко поцеловал ее, прижал к себе.
— Они тебе нравятся? — спросила Леда, выбрав мгновение.
— Завтра, обо всем поговорим завтра. Сегодня… сегодня, Леда, только ты…
Он начал расстегивать ее платье. Она покорилась ему. Как ей было уже известно, в подобной ситуации мужчина нуждается в одобрении и поощрении, чтобы не были задеты его чувства. Как только ее платье упало, Леда закрыла глаза, обвила руками плечи Сэмьюэла и приникла к нему в поцелуе.
